Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем
Ганнибал попросил вождя откинуть волосы с лица. Висотрекс выполнил его просьбу. Внешность галла вызывала отвращение. Глубоко посаженые глаза оставались в тени густых бровей. Впавшие щеки подчеркивали заостренный рельеф выступавших скул. Морщинистый рот изредка щерился гнилыми зубами. На горле бугрился нарост, объяснявший дефект его речи. Казалось, что Висотрекс проглотил лимон и тот застрял с одной стороны его шеи. В остальном лицо галла ничего не выражало. Ганнибал отметил этот факт, и он ему не понравился.
— Предлагая мне помощь, ты говоришь от лица всего народа? — спросил он.
Висотрекс дал положительный ответ и посмотрел на спутников, предлагая им подтвердить его слова. Те закивали головами и залопотали на своем языке. Ганнибал поднял руку, призывая их к молчанию.
— Ты вождь или просто посланник?
Галл сказал, что он вождь, унаследовавший власть от отца. Позже, на смертном ложе, он передаст свои полномочия сыну. При этих словах Висотрекс указал на воина, который стоял за его левым плечом. Ганнибал посмотрел на юношу. Тот был на голову выше отца и совершенно не походил на него ни широкоплечей фигурой, ни симпатичным лицом.
— Это твой сын? — спросил Ганнибал. — Судя по его виду, он благословлен богами.
Лицо Висотрекса впервые окрасилось эмоциями. Он с гордостью сказал:
— Я вижу в нем будущее моего народа. Прекрасное будущее.
— Да, это так, — ответил Ганнибал. — Ты мудро поступил, придя ко мне как друг, без подозрений и враждебности. И ты правильно сказал, что нам незачем ссориться. Моим врагом является Рим. Путь к нему проходит через ваши земли. Если ты сдержишь свое слово, то наши передвижения не будут тебе в тягость. Ты даже получишь выгоду. Я только прошу, чтобы ты путешествовал рядом со мной, пока мы будем пересекать твои земли. Мне хотелось бы предложить тебе гостеприимство, равное твоей доброте, проявленной к нам.
Висотрекс, который прислушивался к словам переводчика, напрягся при последнем предложении. Казалось, он не знал, что ответить, а спутники вождя лишь пожимали плечами на его вопросительные взгляды. Наконец он развел руки в стороны и сказал, что это невозможно. Ему приходится выполнять много обязанностей и проводить священные церемонии. Очень жаль, но он не может принять предложение командующего...
— Тогда моим гостем будет твой сын, — прервал его Ганнибал. — Я отнесусь к нему с той же вежливостью, которой научился у тебя. Ты говорил, что он — будущее твоего народа, верно? Я с радостью приму его в свою свиту. Спасибо тебе за эту встречу. Мои генералы обсудят с тобой наш дальнейший маршрут.
Не ожидая ответа, Ганнибал поднялся со стула и направился в палатку. Он задернул полог и остановился, прислу шиваясь к смущенному ропоту послов. Висотрекс, когда ему перевели слова командира, попытался оспорить их. Это какая-то ошибка, возражал он. Его сын не может находиться в лагере чужеземной армии. Но, выполняя приказ, Бостар и Бомилькар прервали вождей и отправили делегацию восвояси. Когда аллоброги удалились, Магон и Мономах вошли в палатку командира. Прочитав вопросы на их лицах, Ганнибал заговорил с ними так, словно они явились за инструкциями.
— Завтра утром прикажите солдатам облачиться в доспехи. Мы поведем их в полном боевом порядке. Конечно, это будет демонстрацией силы, но передайте им, что, разыграв хороший спектакль, мы избавимся от многих проблем с аллоброгами. Перед походом я подбодрю их небольшой речью. А когда мы отправимся в путь, сын вождя должен все время находиться недалеко от меня.
— Значит, ты не поверил галлам на слово? — спросил Магон.
— И ты не верь, — сказал Мономах. — Боюсь, что они затевают какое-то предательство. Лично я вырвал бы язык и перерезал горло вождю, а затем послушал бы, как правда выходит из его умирающего сердца.
— Я уже знаю ваши мнения, — сказал Ганнибал. — Но нельзя отрицать и того, что аллоброги предложили нам много хорошего. Если, по милости Ваала, они сдержат свое слово, мы извлечем большую выгоду.
Он раздвинул руками полог палатки и посмотрел на спины удалявшихся галлов, которых сопровождал эскорт ливийских пехотинцев.
— Не думайте, что они ввели меня в заблуждение. Мы будем доверять им не больше, чем пойманному волку. Нам просто нужно держать ладони на рукоятках мечей, столь высоко оцененных вождем. Будем надеяться, что он действительно видит в сыне будущее своего народа.
Вечером, лежа на походной койке, Ганнибал рассеянно разглядывал ткань палатки над головой. Он размышлял над страхами, съедавшими дух его армии, и обдумывал завтрашнюю речь. Он умел поощрить каждый шаг своих солдат. Но как уберечь их от поражений в битвах? Он не мать, которая просит детей вести себя осмотрительно. Ганнибал пытался придумать нужные слова, однако его мысли все время группировались в новых комбинациях или, петляя, разбегались в разных направлениях. В середине ночи он отбросил их прочь. Командир знал, что сказал бы воинам его отец. Он просто встал бы перед ними и изрек ту правду, которая рвалась из его сердца.
Сменив тему размышлений, Ганнибал прошелся по списку проблем. Он выискивал знаки обмана в беседе с Висотрексом. Несмотря на обширные познания в галльской истории, он никогда не встречал упоминаний имени этого вождя. Тем не менее он верил, что юноша, которого галл назвал своим сыном, действительно был его отпрыском. Отцовскую гордость трудно скрыть. Она всегда различима. Взяв юношу в заложники, Ганнибал хотел гарантировать безопасный проход своей армии через край аллоброгов. Но откажется ли Висотрекс от предательства ради жизни собственного сына? Этот вопрос оставался открытым. Придя к такому мнению, Ганнибал продолжил анализ ситуации.
Он должен вытребовать у Висотрекса необходимые припасы — причем как можно быстрее. Армия нуждалась в шкурах и мехах, в сушеном мясе, легком при транспортировке, в обуви, пригодной для льда и снега, в жире, которым они собирались смазывать руки и ноги солдат. Он должен потребовать у вождя вдвое больше того количества, чем аллоброги могли запасти, и, таким образом, получить товаров сверх меры, которую им планировали дать. Затем Ганнибал задумался о предложенной
