Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем
Постепенно слонов переправили на другую сторону реки: часть на плотах, других — вплавь. Армия снова двинулась вперед — на этот раз вдоль Роны в северном направлении. Ганнибал знал, что река свернет к Альпам. Кроме того, чем дальше его войска уходили от побережья, тем незаметнее они становились для римлян. Он был бы не против сразиться с легионом Сципиона, но ему хотелось быстрее добраться до Италии и уже там, в стране римлян, провести ряд успешных сражений. К тому же, они приближались к главному препятствию на своем пути. Он уже чувствовал нараставшую тревогу среди солдат. В этот год они пережили куда больше испытаний, чем обычно, однако грядущее покорение камней и льда лишало людей сна и заставляло их шептаться у костров. Ганнибал видел все это, поскольку его взгляд был острым и он прикасался пальцами к каждой части армии, как врач, который ощупывает тело больного в поисках ноющей боли.
Таким образом, его решение не прогонять толпы нищих и торговцев было не оплошностью, а осознанным действием. В любом случае, отказ от обоза представлялся ему почти невыполнимой задачей. Вместе с изгнанными могла улизнуть часть его солдат. Некоторые из офицеров прятали в обозе своих рабынь и наложниц. Даже пехотинцы часто нанимали оборванцев, сопровождающих армию, чтобы те выполняли за них обязанности по сбору фуража и хранению припасов. Многие солдаты пользовались услугами обозных проституток. Победы в сражениях обеспечивали воинов добычей, монетами, оружием и драгоценностями. Они охотно тратили мелочь на те развлечения, которые предоставлял им обоз. Ливийские ветераны вели за собой толпы рабов, приобретенных у галлов. Ганнибал знал, что эти солдаты серьезно относятся к своим правам на военные трофеи, поэтому он не возражал против работорговли. Возможно, польза от обозного люда заключалась и в том, что они создавали атмосферу нормальной жизни. Если женщины могли путешествовать по таким диким местам, таща за собой детишек с тонкими ручками, стариков, коз и свиней, то здоровым мужчинам грех было жаловаться на тяготы пути. Ганнибал отметил эту мысль, но позже отказался от нее как от иллюзии. Он понимал, что никто, кроме самых выносливых и сильных, не уцелеет в предстоящей авантюре.
К его удивлению, обозники проявляли почти героическую выдержку. Военные походы никогда не отличались легкостью, но теперь их армия пересекала территорию, где не было дорог, достойных этого названия. Их колонны продирались через лес, перебирались через кряжи и реки, едва сохраняя порядок на пересеченной местности. Но этим трудности не исчерпывались. Зима еще не пришла, однако в предрассветные часы солдаты страдали от холода, столь непривычного для людей из теплых стран. Они все чаще пробуждались по утрам в сыром знобящем тумане, который с каждым днем задерживался над их головами все дольше и дольше. Выходя из палатки на рассвете, Ганнибал любовался лагерем, припорошенным инеем и искрящимся чистым сиянием. Тонкие полоски льда быстро таяли, но солдаты видели в них предвестников наступавшей зимы.
В краю каваров Ганнибал задержался для решения спора, возникшего между двумя братьями, каждый из которых претендовал на главенство в племени. Поглощенные собственными разногласиями, они не проявляли враждебности к карфагенянам. Наоборот, братья попросили командира как постороннего и незаинтересованного человека рассудить их по справедливости. Они пообещали, что примут его решение честно. Ганнибал не тратил времени зря. Он выслушал их и понял, что дилемма заключалась в следующем: могла ли сила младшего главенствовать над первородством старшего. Он принял сторону старшего брата, так как в подобных делах возраст является решающим аргументом. Объявляя решение, он привел в пример несколько прецедентов из тысячелетней истории.
Карфагеняне продолжили поход, не заботясь о том, будет ли исполнено решение их командира. Однако, выступив судьями, они завоевали хорошую репутацию. Старший брат снабдил их щедрой долей из своих осенних запасов. Он послал с ними эскорт, который, двигаясь по флангам, указывал дорогу и гарантировал спокойное передвижение по этой территории. Тем временем холмистый ландшафт начал сменяться предгорьями, которые тянулись до самых Альп.
Кавары попрощались с ними у реки Друентии — злой, бурлящей, с несколькими руслами, часть из которых была завалена большими камнями. Переправа через ледяную воду при промозглой погоде оказалась трудным испытанием. Люди начали выражать недовольство. Они остались без дружественной поддержки у подножья гор перед плюющимся потоком. Никто не обвинял командира в недомыслии, но он многое слышал от своих генералов. Солдаты не верили, что через горы можно перейти — особенно поздней осенью. Неужели Ганнибал не видит, в каких бедных землях они оказались? Пусть он посмотрит на дряхлые хижины местных жителей, на тощий скот и овец, дрожащих от холода. Пусть он посмотрит на шумные и пенистые реки. Эти места не предназначены для цивилизованных людей. Неужели ради славы их командир отправит армию в белое забвение? Делегации солдат предлагали офицерам другие планы: они могут перезимовать в предгорьях; они могут атаковать Массалию или вернуться в Иберию с богатой добычей, собранной во время долгого похода.
Ганнибал отвечал на жалобы молчанием. На виду у многих он первым переправился через Друентию. Все видели, как он балансировал на скользкой коре поваленной в поток сосны. Протиснувшись через колючие ветви, командир прыгнул со ствола на валун, затем вошел по пояс в стремительный поток и, наконец, замерзший и мокрый, выбрался на другой берег. Он обернулся к ожидавшей армии и с укором покачал головой. После этого его подчиненным ничего не оставалось делать, как последовать примеру Ганнибала.
Когда они вступили на земли аллоброгов, к ним прибыли старейшины племени — пять вождей, каждого из которых сопровождали несколько воинов. Мономах, не доверявший галлам, лично конвоировал их в лагерь. Его отборные солдаты из грозных ливийцев, разделявших страсть своего генерала к кровавой резне, окружили делегацию и провели послов к командиру. Ганнибал публично приветствовал аллоброгов у своей палатки. Он сидел на трехногом табурете, который всегда брал с собой в военные походы. Этот стул некогда принадлежал его отцу, объяснил он послам через переводчиков. После нескольких традиционных шуток состоялся обмен дарами. Самым дорогим подарком галлов был крупный череп оленя, украшенный самоцветами. Затем командующий спросил, по какому делу пришли послы.
Глава делегации, Висотрекс, выступил вперед и заговорил от лица всех вождей. Пряди неопрятных волос, некогда белокурых, а ныне тускло серебристых, скрывали его глаза. Слова,
