Экономика апартеида. Опыт ЮАР в борьбе с санкциями - Дмитрий Анатольевич Жуков
Компартия Южной Африки была основана портовыми рабочими Кейптауна в 1921 году – самой первой на всем «черном» континенте. Все лидеры партии были белыми – за исключением профсоюзного лидера Тибеди. Ее основатель Айвон Джонс был сразу же введен в Исполком Коминтерна и умер от туберкулеза в Крыму в 1924 году. Известно, что Ленин с вниманием относился к южноафриканским делам. В марте 1922‐го, после известий о вооруженном восстании шахтеров Трансвааля, он ставил перед Зиновьевым вопрос «о посылке специального корреспондента или нескольких корреспондентов от Коминтерна в Южную Африку для собирания самых подробных сведений и самого полного комплекта местной литературы, как легальной, таки нелегальной, относящейся к недавно подавленному восстанию рабочих». В конце двадцатых годов в партию начали массово вливаться африканские кадры – однако политика Коминтерна, пытавшегося руководить южноафриканскими левыми без знания местных реалий, существенно тормозила ее развитие.
В тридцатых годах ситуацию в КП Южной Африки изучала специальная комиссия во главе с «мясником» Андре Марти – вследствие чего несколько ее членов погибли на Колыме. «Южная Африка является единственной на Африканском континенте промышленной страной со старыми боевыми традициями в рядах рабочего класса, развитие там антиимпериалистического движения может оказать влияние на все чернокожие народы Африки», – писал Димитрову Марти. Однако расцвет Компартии пришелся на эру апартхейда, когда она оказалась наиболее организованным и влиятельным политическим союзником Африканского национального конгресса. Новые лидеры Компартии, во главе с Джо Слово, старались соблюдать известную независимость от Москвы, критиковали сталинизм и считались сторонниками «неортодоксального» марксизма.
«Партия, как запрещённая организация, привлекала своеобразной мистикой… Правительство и сверхбогатые явно ненавидели партию, в то время как она пользовалась огромной популярностью среди чёрных, лишённых политических прав. Каждое упоминание о партии, будь то на митингах или в частных разговорах с рабочими, вызывало положительный отклик. Каждое упоминание о Советском Союзе всегда сопровождалось одобрительным рёвом толпы», – вспоминал впоследствии Касрилс.
При этом, коммунистическое крыло АНК принципиально выдвигало концепцию «нерасовости» будущего общества ЮАР – в противовес лозунгу «мультирасовости», который отстаивали либералы.
Июньское восстание в Соуэто было стихийным – однако, оно во многом являлось результатом длительной пропагандистской работы противников апартхейда. Новое поколение активистов было более радикальным, а в борьбу вовлекались все большие массы людей. Массовые убийства школьников и студентов привели к окончательной международной изоляции правительства Южной Африки. Отныне оно могло опираться только на поддержку США, Израиля, пиночетовской Чили и других правых диктатур Латинской Америки. Все это, в сочетании с растущим экономическим кризисом, надломило режим апартхейда – несмотря на его кажущуюся военную мощь.
Еще в 1975 году ЮАР развернула открытую интервенцию против Анголы, освободившейся от колониализма после революции в Лиссабоне. Расистские лидеры не стеснялись оказывать поддержку «черной» трайбалистской группировке УНИТА в борьбе с ангольским правительством и боевыми группами АНК. Осматривая частную коллекцию антиквариата в Претории мы сфотографировали статую президента Трансвааля Крюгера вырезанную из слоновой кости – личный подарок лидера УНИТА Жонаса Савимби президенту ЮАР Питеру Бота, как гласила сделанная на ней надпись. По словам владельца коллекции – друга отставных бурских генералов, президенту Бота очень нравился этот подарок от его чернокожих вассалов.
Однако, агрессия против Анголы была отражена силами кубинских и африканских войск, при активной поддержке СССР – быстро превратившись в затяжную, непопулярную и разорительную войну. Власти Претории так и не решились использовать в ней ядерное оружие, о котором стало известно в 1978 году, благодаря разведчику-нелегалу Алексею Козлову. Впоследствии Козлов был арестован в ЮАР после предательства Олега Гордиевского – и местные спецслужбы пытали его в комнате с портретом Адольфа Гитлера на стене.
Африканский рейх был обречен на крах. Многолетняя война, изоляция и экономические санкции наносили серьезный убыток «белому» южноафриканскому бизнесу – от разорявшихся фермеров до крупных горнопромышленных корпораций. Этот фактор был крайне важным для будущего распада системы. Апартхейд начал слишком дорого обходиться финансовой элите ЮАР, которая санкционировала начало умеренных реформ через свое лобби в правящей Национальной партии. Законодательство апартхейда были несколько смягчено для представителей «цветной» и «азиатской» рас – но только не для черного большинства.
Однако, до конца борьбы было очень далеко. Апартхейд сумел продержаться все восьмидесятые годы. Его спецслужбы перенесли террор против АНК за пределы страны, подсылая к ее активистам наемных убийц, или взрывая их заминированными посылками. Одна из них убила видную марксистку Рут Ферст – жену секретаря компартии Джо Слово. Продолжая тактику грубого террора, тайная полиция пыталась расколоть африканское движение, создавая марионеточные «племенные» организации, вроде зулусской националистической партии «Инката».
Этот метод израильских спецслужб, создавших исламистский «ХАМАС» в противовес светским движениям палестинского сопротивления, едва не привел к гражданской войне после крушения апартхейда. Страна стояла перед угрозой трайбалистских конфликтов и военного путча правых бурских реваншистов. Жестокие столкновения в гетто продолжались вплоть до «Инкатагейта» – когда опубликованные секретные документы доказали факт финансирования «Инкаты» спецслужбами апартхейда. Гибель Криса Хани, одного из лидеров Компартии и АНК, застреленного правым польским эмигрантом, едва не спровоцировала вспышку террора. Стало известно, что убийца Хани получил оружие из рук консервативного депутата парламента Южной Африки – чтобы сорвать переговорный процесс с Африканским национальным конгрессом.
АНК выграл первые свободные выборы 1994 года. Политическая система апартхейда рухнула, жители Южной Африки впервые в истории получили равные политические права – и Соуэто наконец перестало быть замкнутой резервацией.
Однако это практически не повлияло на социально-экономическую структуру южноафриканского общества. Черное большинство получило политическую власть – однако экономика страны продолжает оставаться в руках «белого» бизнеса. Именно это противоречие, о котором сейчас пишут даже в модных мужских журналах, определяет нынешние социальные проблемы страны. Вся собственность, сконцентрированная в руках правящего класса за годы апартхейда, осталась у прежних владельцев – а около 80 процентов сельскохозяйственных земель до сих пор находится в руках белых фермеров.
Отказавшись от лозунга национализации, новое правительство ЮАР начало проводить умеренные социальные реформы, пытаясь бороться с массовой безработицей и решить жилищную проблему, от которой страдают миллионы жителей бывших резерваций и «бантустанов». Однако, лидеры АНК не имеют реальных рычагов влияния на экономику страны, по-прежнему живущей по законам либерального рыночного фундаментализма. В то время, как часть чернокожих политиков быстро и успешно
