Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ
Так Главная улица превратилась в улицу слез, причитаний и проклятий. Солдаты по приказу коменданта шныряли по аулу с оружием, загоняя взбудораженных людей во дворы.
Шайтан, завидев патруль, нырнул во двор своей одноклассницы «А». Ее дедушка и мать стояли среди двора и растерянно оглядывались кругом.
– Вот, сынок, двор уже совсем пуст, – развел руками старик, обращаясь к Шайтану. Ни кур, ни скота, ни ишака. Будто ничего и не было, будто и не жили!
– Я бы это горе и горем не считала… заплакала его сноха.
– Дочь у нее захворала. Моя внучка! опустил старик печальные глаза и оперся обеими руками на свою гладкую, с железным наконечником палку. Шайтан, сынок мой, зайди в дом, проведай нашу сиротку Мариам. Вот уже третий день она вся горит огнем. А где найдешь доктора? Наш Аскер где-то лечит раненых. Он бы рукой снял хворь с девочки!
– Я уже все травы перепробовала: и поила девочку снадобьями, примочки ей на спину клала, говорила мать, идя в дом впереди Шайтана.
Шайтан стал у кровати. Слабый луч полуденного солнца еле осветил лицо Мариам, и Шайтан увидел, что ее лицо пылает, дыхание тяжелое. Мариам открыла глаза и еле слышным голосом спросила:
– А почему у тебя лицо пухлое. Шайтан?
– Зеленые его били, доченька. Зеленые! – ответила мать за Шайтана.
– А за что? – жалобно спросила «А».
Шайтан рассказал.
– А мы, девочки, хотели создать свой отряд, чтобы отомстить фашистам за все…— прошептала «А».
Шайтан в другое время высмеял бы девчоночью затею, а сейчас он с жалостью посмотрел исподлобья на худые руки «А», на ее горящее лицо и сказал:
– Вот ты встанешь, наберешься сил – и создадите свой отряд из девчонок!
– А я видела, как фашисты рубили наши парты…— печально произнесла «А». – А в кабинете директора живет фашист. А тополя в школьном дворе вырублены…
Мариам заплакала. Крупные капли слез катились из ее глаз и тут же высыхали на горячих щеках.
Шайтану сдавило горло. Он перескочил через стульчик, на котором лежал маленький пестренький котенок, и выбежал из дома.
Он крался по родному аулу, словно вор. Одна мысль обгоняла другую. В условленное время надо явиться к Солтану; для «А» разыскать лекарство; надо вызволить знаменитого барана – он, этот «проклятый», вдруг оказался для всех дорогим и необходимым. И надо, надо собрать отряд юных мстителей! Это главное. Об этом и надо думать с Солтаном.
Голова продолжала болеть. Но это пройдет. Противнее всего, что у него такой распухший нос и синяки: на лице твоем написано, что тебя избили! Какой мужчина может простить этот позор?!
Недалеко от его дома ему наперерез выскочили из кустов несколько одноклассников.
– Мы ждем тебя! – сказал Хасан.
– Давайте спрячемся, – направился к кустам Шайтан. – Патруль ходит.
– Помнишь, ты сам напоминал нам о «красных дьяволятах». Они могли бороться против Махно, а мы против зеленых – нет? – раздумчиво сказал степенный Хасан, словно обвиняя в чем-то Шайтана.
– Значит, они были храбрее нас. Только и всего! – не сразу ответил Шайтан.
– Нет, и мы не трусы! – горячо возразил худой, длинный Сулейман. – Но нужен командир. Ты и будешь им!
– Из Солтана получился бы настоящий командир!..— осторожно сказал Шайтан.
– Нет нашего Солтана…— хмуро произнес Хасан. – Наверное, погиб он. Не захотел терпеть фрицев, как терпим мы…
Шайтана обожгло радостью. Но он сдержал ее и деловито спросил:
– У кого из вас есть дома лекарства?
– «Лекарства»! – передразнил возмущенно Сулейман. – Мы ему – о чем, а он только о том и думает, как свой нос вылечить.
Шайтан дружески положил ему руку на плечо и объяснил:
– Наша смешная «А» тяжело больна, у нее жар. Ищите лекарства! Дружба, верная дружба – вот что прежде всего нужно мстителям.
– О лекарствах мы мигом разузнаем по домам, – заверил степенно Хасан. – А на главное ты все же не ответил.
– Сулейман прав, ребята: о своем носе думаю! – улыбнулся Шайтан. – С таким носом какой же из меня командир!
Сулейман хотел опять рассердиться, но Хасан обратился к ребятам:
– Давайте не горячиться! Шайтан что-то знает. Придет час – скажет. Мы ему верим. А сейчас пошли по одному. Будем спасать нашу «А»!
Через свой пустынный двор Шайтан вошел в дом. Сестренка, затопив печь, варила в чугунке картошку, а в другом— сушеное мясо. Она пытливо посмотрела в лицо брата, желая догадаться, какую новость он теперь принес. Ее не выпускали из дома, и она только по лицам матери и брата узнавала о горестях аула.
Другая сестренка, семилетняя, которая в этом году могла бы уже пойти в школу, вертелась возле Шайтана, задавая бесконечные вопросы, на которые он отвечал односложно «да» и «нет».
Шайтан думал о «проклятом» баране. В Аламате пропал почти весь скот, но «проклятый» баран – особый. Он принадлежал Солтану, его увел Кривой, а с этим полицаем у Шайтана свои счеты: первым его ударил в комендатуре Сушеный, но по-настоящему избил Кривой, заперев в чулан. Хотя бы назло Кривому, надо спасти барана. Ведь так здорово поддал баран Кривому рогами!
Не дожидаясь картошки. Шайтан нахлобучил шапку и выбежал из дома, направился в сторону завода. Солтан сумел увести из комендатуры коня. А у Шайтана не хватит ума вызволить барана?
Он услышал легкий свист. Коренастый Хасан, неторопливо переваливаясь, догнал Шайтана и вытащил из кармана какие-то тюбики.
– Вот. Для Мариам… От моего брата остались. У него тоже был жар, но он поправился и ушел на фронт. Перед тем как сюда пришли зеленые, мы от него получили письмо. Он лежал в госпитале… без ноги.
Они вдвоем поспешили к дому Мариам и застали там Сулеймана, пришедшего тоже с лекарством.
– А теперь идемте выручать барана! – объявил Шайтан своим друзьям.
– Баран? Какой еще баран? – завопил Сулейман, изобразив своей тощей длинной фигурой вопросительный знак. – Подумать только: чем мы ни занимаемся! Хороши мстители!
Через огороды Шайтан привел ребят к конезаводу. Еще издали они услышали истошное блеянье барана. Притаившись за изгородью, ребята стали наблюдать за тем, как фашисты с помощью полицаев лихорадочно грузили на ишаков и лошадей оружие и продукты. Со стороны Кисловодска то и дело подъезжали машины с военными грузами для доставки их вьюками на перевал.
Снова услышав блеянье барана. Шайтан понял, где заточили отару: в той конюшне, где раньше отнимали жеребят от кобылиц.
– Идемте туда! – приказал Шайтан. – Никто не заметит, фрицам не до нас. Видно, плохи у них дела на перевале. Видите, как суетятся?
Каково было удивление Шайтана, когда он увидел тетю Марзий, сидевшую на корточках у запертых дверей конюшни и проливающую слезы…
