Чингизиды. Великие ханы Монгольской империи - Чарльз Тернер

Азии, в 1322 году попытался обрести самостоятельность, начал чеканить монету со своим именем и попытался заключить союз с мамлюками против ильхана. Газан-хану этого было бы достаточно для того, чтобы извести под корень весь род Чобана, но семнадцатилетнему Абу Саиду было далеко до своего дяди. Ильхан позволил Чобану разыграть спектакль с покорением неразумного сына, который предстал перед очами правителя только для того, чтобы получить полное помилование с восстановлением в прежних правах. «Дамир-Таш находился в Руме, где он захватил несколько крепостей и совершил набег на тюрков [из рода] караман, – пишет в “Истории Шейха Увейса” аль-Ахари. – Когда его могущество в Руме возросло и он захватил там крепости, то поднял мятеж и стал чеканить свое имя по кромке дирхемов Абу Са’ида. Эмир Чобан, узнав об этом, тотчас же отправился и привез Дамир-Таша из Рума к Абу Са’иду и сказал: “Он – виновен, казни его!”. Султан [простил его] и возвратил отцу». Аль-Ахари среди историков считается автором, заслуживающим доверия, вряд ли бы он стал вставлять в свою хронику то, чего не было в действительности. Но все равно в сказанное верится с трудом, ведь обычно самовольная чеканка своего имени на монетах считалась открытым мятежом и наказывалась предельно строго. Уже по одной этой истории можно сделать выводы не только о могуществе клана Чобана, но и о состоянии дел в ильханате, который с таким старанием укреплял Газан-хан.

«В везирате могущество эмира Чобана достигло небес, – продолжает аль-Ахари. – Дамир-Таш направился в Рум и захватил его; шейх Махмуд захватил Грузию; Хасан владел Хорасаном, Талыш, сын Хасана, владел эмиратами Фарс и Керман. Димашк-ходжа превратил Азербайджан и оба Ирака в свою личную собственность[147]. Абу Саид только назывался падишахом и до такой степени был лишен всего, что наибы эмира Димашк-ходжи говорили: “Абу Саид ничего не имеет на своем обеденном столе”. [Димашк] на это отвечал, что ему достаточно ежедневно двух куриц… Эмир Димашк-ходжа властвовал в ставке над всем миром. Но подобно тому, как каждое совершенство имеет свой конец и каждое богатство – свое бремя, положение его изменилось и дела испортились. А если дело подошло к концу, то видны его недостатки».

Согласно дошедшим до нас сведениям, Димашк-ходжа, постоянно находившийся в Тебризе, обнаглел настолько, что покусился на гарем ильхана, и этого двадцатидвухлетний Абу Саид уже не мог стерпеть. Но, скорее всего, все было немного иначе – к двадцати двум годам Абу Саид почувствовал себя настолько уверенно, что решил покончить с кланом Чобана и для начала избрал такой веский повод, как обвинение Димашк-ходжи в покушении на собственный гарем, за которое без вариантов полагалась смертная казнь.

«Когда известие об этом [о смерти Димашк-ходжи] дошло до Чобана, он собрал войско и пошел на Саве,[148] – пишет аль-Ахари. – Султан Абу Саид собрал войско в Султании. Даулат-шах, сын Алгу, был в Курдистане и присоединился к султану вместе с другими эмирами туманов и тысяч; [они] направились в Абхар[149]. Когда эмир Чобан узнал, что султан прибыл сражаться, он сказал: “Я обещал не поднимать меча против трона Хулагу-хана”. Он отправил Никруза, сына Нурина, с посланием [султану]. Когда тот прибыл на место назначения, то уже не вернулся. Один за другим прибыли эмиры и присоединились к его величеству. Сбежал даже хаджи Али, его собственный слуга. Эмир Чобан ушел в Хорасан, но опять вернулся. Султан послал в погоню за ним хаджи Тагая с несколькими эмирами тысяч… Говорят, когда дела эмира Чобана ухудшились, он со своими детьми и несколькими нукерами, бывшими с ним, сел на быстроногих верблюдов и бежал, пока не достиг границ Мазандарана. Там они решили отправиться в Герат к малику Насир ад-Дину [Фахр ад-Дину]. Хасан сказал [отцу]: “Он хитрый человек. Вы знаете, что его отец сделал с Новрузом. Когда Новруз скрывался у него, он схватил его и выдал, чтобы [его] казнили. Нежелательно идти к нему!”. Эмир Чобан сказал: “У нас с ним согласие, он присягнул мне, и мы дружим с ним с детства, мы вынуждены идти к нему”. Хасан долго его уговаривал, [но] эмир Чобан не послушался и повернул к Герату. Хасан со своим сыном Талышем покинул отца. Эмир Чобан с Джилав-ханом, Куштаем, Кара Никпаем направился в крепость Герат. Малик Насир ад-Дин убил их. Хасан и Талыш через Хорезм направились к Узбек-хану и там были убиты. Далу Газан схватил шейха Махмуда в Аладаге, привез в Табриз [Тавриз], где его предал смерти шихна [начальник гарнизона] Табриза Таваккул.

Дамир-Таш направился в Египет к Насиру. Султан Египта заключил его в тюрьму [и держал там], пока султан Абу Саид не послал Занбура, чтобы тот привез его. Насир забеспокоился и убил его… Абу Саид обрел всю полноту власти».

Обретя всю полноту власти, Абу Саид назначил визирем Гийаса ад-Дина Мухаммада (сына Рашида ад-Дина), а эмиром улуса сделал Шейха Хасана, также известного как Хасан Бузург («Большой Хасан»). Такое прозвище было дано ему для того, чтобы отличать от тезки, сына эмира Чобана, которого звали Хасаном Кучуком («Маленьким Хасаном»). Можно сказать, что, избавившись от одной змеи, Абу Саид приблизил к себе другую, ведь Хасан Бузург, происходивший из племени джалаир, основал династию Джалаиридов, которая правила в Западном Иране и Восточной Месопотамии до тридцатых годов XV века. Надо отметить, что взаимоотношения между Абу Саидом и Хасаном складывались причудливо. Многие историки считают, что эмирская должность была дана Хасану в качестве компенсации за его жену Багдад-хатун (кстати говоря – дочь Чобана), в которую был влюблен Абу Саид. Пробыв эмиром три года, Хасан был обвинен в намерении убить ильхана, а Багдад-хатун выставили его сообщницей. Можно предположить, что Абу Саид пресытился ласками Багдад-хатун и таким образом решил отдалить от себя ее (не удалить, а именно отдалить, поскольку Багдад-хатун осталась в гареме), а заодно и сместить Хасана. На такие мысли наталкивает мягкость наказания «заговорщика» и скорое его прощение – Хасан на год отправился в ссылку, а затем стал наместником Рума, так назывались владения ильханов в Малой Азии, прежде принадлежавшие Византии.

Ибн Баттута, общавшийся с Абу Саидом во время своего первого путешествия в государство Хулагуидов, отзывался о нем как о прекрасном человеке и мудром правителе. Ильхан сочинял стихи, занимался музыкой, любил беседовать с мудрецами, короче говоря, был весьма образованным человеком. Важным внешнеполитическим успехом Абу Саида стало подписание в 1323 году мирного договора с мамлюкским султаном Ан-Насиром Мухаммедом I. Договор принес ильханату долгожданный мир на южных рубежах и вдобавок лишил правителей