Чингизиды. Великие ханы Монгольской империи - Чарльз Тернер
В отличие от многих Чингизидов Газан-хан был высокообразованным человеком. «В кружках и собраниях, куда являлись разных разрядов люди из ученых и мудрецов, все поражались вопросам, которые он задавал, – пишет Рашид ад-Дин. – Хотя он говорил на монгольский лад, так что не всякий его скоро понимал, однако, когда неоднократно повторяли и поясняли, некоторым становилось ясно, но многие не могли найтись… Из различных языков ему приписывают свой монгольский, арабский, персидский, индийский, кашмирский, тибетский, китайский и франкский и прочие языки, из которых он знает кое-что. Он знает наперечет повадки, обычаи и порядок султанов и меликов древних и следовавших за ними… Он весьма подробно знает летопись монголов… Историю царей иранских, турецких, индийских, кашмирских, китайских и других народов он преимущественно знает в различной их последовательности… Нет такого ремесла ювелирного, кузнечного, столярного, живописи, литейного, токарного и прочих, которым бы он не владел лучше всех мастеров… Что касается мастерства алхимии, которое является самым трудным из всех мастерств, то он им сильно увлекся и в короткий срок ознакомился с его содержанием… Он сказал: “Я не ради того учусь, чтобы делать золото и серебро, ибо знаю, что это невозможно, но я желаю познать те тонкие и чистые мастерства, которые в этом заключаются”… Он знаком со всеми лекарствами и знает свойства большей части [их]… В настоящее время из всех знатоков лекарственных растений и врачей никто так [хорошо] не распознает, как он». Комплиментарные преувеличения можно отбросить – вряд ли Газан-хан мог овладеть всеми ремеслами, да еще и в совершенстве, но в целом ясно, что он был одаренным, выдающимся человеком.
Своим преемником Газан-хан назначил двадцатичетырехлетнего младшего (единокровного) брата Олджейту, третьего сына Аргун-хана. Олджейту-хан продолжал реформы, начатые Газаном, и построил в северо-западной части Ирана город Сольтание – новую летнюю столицу государства, пришедшую на смену Тебризу. Подобно прочим представителям знати в 1295 году Олджейту принял ислам суннитского толка, но позднее он стал приверженцем шиизма и даже попытался сделать шиизм государственной религией, но потерпел на этом поприще неудачу. Олджейту продолжил бороться с мамлюками и, по примеру своих предшественников, пытался привлечь в союзники европейских государей, однако нисколько во всем этом не преуспел. Попытка завоевания Сирии, предпринятая осенью 1312 года, тоже не увенчалась успехом. Единственным территориальным приобретением ильхана Олджейту стало завоевание Гиляна, небольшого царства на юго-западном побережье Каспийского моря. Но и это приобретение было условным, поскольку гилянцы признали власть ильхана лишь номинально. Короче говоря, Олджейту был из тех, кто не приумножил, но хотя бы сохранил полученное.
Олджейту скончался в декабре 1316 года в возрасте тридцати восьми лет (долгожительство не было присуще ильханам). Преемником ильхана стал его девятилетний сын Абу Саид Бахадур, последний из династии Хулагуидов. Вообще-то потомки Хулагу сидели на престоле до 1344 года, но они были «ширмами», прикрытием для глав могущественных кланов, которые на деле правили государством. Ситуация напоминала Японию времен сёгуната[146], когда военные диктаторы правили от имени императора. Японская императорская династия ведет свое начало от богини Аматэрасу, а ильханы были потомками Чингисхана, который величием не уступал богам. Сторонний человек, не бывший потомком великого завоевателя, не смог бы долго усидеть на ильханском престоле, поскольку власть его выглядела бы нелегитимной. Точно так же не мог стать императором японец, род которого происходил не от богини Аматэрасу. Японский императорский дом существует и поныне, а вот об ильханах осталась только память…
Глава 24
Абу Саид Бахадур-хан, последний правитель Иранзамина
Последний самостоятельный правитель Иранзамина начинал свое правление в качестве «ширмы» при могущественном эмире монгольского племени сулдуз Чобане. Чобан был потомком Чилауна, сына Сорган-Ширы, который укрыл Тэмуджина-Чингисхана после побега из тайчиутского плена. В правление Олджейту-хана Чобан достиг высших высот – стал эмиром улуса (эта должность соответствовала ордынскому беклярбеку) и получил в жены одну из дочерей правителя. Олджейту дал в наставники Абу Саиду эмира Севинджа ибн Шиши, но тот скончался в 1318 году, и опекуном юного ильхана стал Чобан. Не исключено, что Чобан помог Севинджу ибн Шиши покинуть наш бренный мир, поскольку известно, что эти сановники враждовали между собой.
К слову будь сказано, именно стараниями эмира Чобана лишился своего высокого положения, а заодно и жизни, Рашид ад-Дин – эмир убирал со своего пути всех, кто казался ему опасным. За какие-то два-три года результаты реформ Газан-хана были сведены на нет – порядка в стране не стало, чиновники творили произвол, эмиры своевольничали, беря пример с сыновей Чобана, казна опустела, и, как это часто бывает, к политико-экономическим проблемам добавились стихийные бедствия. В 1318–1320 годах случилась засуха, за ней пришла саранча, а в 1320 году значительная часть посевов была уничтожена градом. Но и это еще не все. В начале 1319 года в Восточное Закавказье снова вторглось золотоордынское войско – Узбек-хан решил воспользоваться моментом для того, чтобы поставить точку в давнем споре. На сей раз ордынцы действовали не только мечом, но и активно привлекали на свою сторону закавказскую знать при помощи подкупа и посулов. Пришлось не только отражать нападение, но и подавлять восстание. Порядок был восстановлен с большим трудом.
О характере Чобана можно составить представление хотя бы по истории с влиятельным эмиром Курумиши, который не прибыл вовремя к месту сражения с ордынскими войсками. Провинившегося представителя знати можно наказать по-разному, вплоть до лишения жизни, но для Курумиши Чобан избрал такой унизительный способ, как битье палками, обычно применявшийся только к простолюдинам. Оскорбленный Курумиши поднял восстание, поддержанное еще одним вельможей, имевшим основания ненавидеть Чобана. Это восстание тоже было подавлено, но суть не в его подавлении, а в том, что восстание вообще не стоило провоцировать – лучше казнить знатного человека приличествующим его положению способом, чем унижать посредством публичной экзекуции. Эмир Чобан был могущественен, самонадеян и заносчив, но при этом не очень-то умен.
В сентябре 1319 года Чобан упрочил свое положение, взяв в жены сестру Абу Саида Сати-бек, и вскоре государство было фактически разделено между членами семьи эмира. Своих сыновей Чобан сделал наместниками провинций. Один из сыновей, по имени Тимурташ (также известный как Дамир-таш), бывший наместником в Малой
