Томас Костейн - Наследники Великой Королевы
Я слышал, что испанские дворяне славятся своей отвагой, также как и жестокостью. Дон Педро, однако, оказался человеком не столь героического склада. Слова Джона заставили его побледнеть.
— Капитан Уорд, — заикаясь произнес он, — я действовал в соответствии с полученными инструкциями. Я — военнопленный и требую обращения, которое приличествует моему званию.
— Вы — убийца с руками, обагренными кровью невинных жертв, именно так я и буду к вам относиться. В вашем распоряжении несколько минут на то, чтобы примириться с Богом.
В свите адмирала произошло движение. Офицеры дона Педро были людьми храбрыми, но у них не было оружия, и они не могли защитить его. Но тут с своего кресла вскочила девушка.
— Вы не осмелитесь прикоснуться к адмиралу испанского флота! — воскликнула она.
Джон словно впервые заметил ее присутствие и пристально посмотрел на нее. От гнева глаза девушки казались еще больше и темнее. Черная кружевная мантилья, наброшенная на голову соскользнула на плечи. Она была поразительно хороша.
— Мадам, — произнес Джон с достоинством поклонившись, — обязанность, которая выпала на мою долю отнюдь не доставляет мне удовольствия. Я — моряк, а не палач. К тому же, полагаю, я проявляю немалое человеколюбие. Одна жизнь за шестнадцать! Разве это много? — Он с презрением взглянул на дона Педро, который, казалось, был на грани обморока. — При этом жизнь жалкого труса. Люди, замученные по его приказанию были стойкими и честными моряками. Дома их ждали жены и дети. Он не пожалел их.
— Меня учили ненавидеть англичан, — заявила девушка, — теперь, после встречи с вами я понимаю почему. Несмотря на ваш богатый костюм, сэр Пират, вы всего лишь богохульствующий еретик и мясник.
— Огорчен тем, что вы так обо мне думаете. Тем более, что мои последующие действия способны лишь усугубить вашу неприязнь ко мне.
— А если я попрошу вас сохранить жизнь моему дяде?
— Мадам, я не могу нарушить свой долг.
К Джону подбежала служанка. В ее черных глазах так же как и в глазах ее госпожи полыхали ненависть и вызов. Она потрясала перед лицом капитана кулаками, выливая на него поток брани и оскорблений. Джон отступил на несколько шагов и снисходительно ухмыльнулся.
— Черт побери, я все больше убеждаюсь в мужестве испанских женщин. Его Христианнейшему Величеству следовало бы доверять свои корабли именно им. Тем не менее я не могу дольше откладывать отправление правосудия. — Он повернулся к съежившемуся от страха дону Педро.
— Господин адмирал, я буду любезен и внимателен к вам до конца. В последние мгновения жизни ваши ноги будут опираться на подушку по своей мягкости не уступающей этому куску бархата. Быть может тогда они запляшут в воздухе так же резво как и ноги тех бедняг с «Трайала».
— Вы не можете повесить меня! — закричал дон Педро. — Я — дворянин. Я требую судебного разбирательства.
Джон рассмеялся и повернулся к Гарри Гарду. И тут я увидел, что первый помощник приказал привести на палубу барана и теперь с трудом удерживает огромное животное.
— Он требует судебного разбирательства, — сказал Джон. — Отлично, он его получит. Такое же, как он устроил для несчастного эконома с «Трайала». Нужные вам показания, дон Педро, вы получили от моих соотечественников после того, как у них не было больше сил выдерживать пытки, которым их подвергли. У нас ситуация совсем иная. Мы хотим добиться от вас правдивых, а не ложных показаний. Вы сами потребовали разбирательства. Поэтому мы для начала подвесим вас за руки, а к ногам привяжем пушечные ядра, верно, Гард? Нужно ведь точно соблюдать все тонкости заведенной вами судебной процедуры. Полагаю, дон Педро, вы не заставите нас долго ждать и признаете, что показания, вырванные у бедных моряков были ложными и вы не имели никакого право казнить их, а это, в свою очередь, даст мне полное право повесить вас. Я очень рад, что вы начали этот разговор. Так действительно будет гораздо лучше и вернее с юридической точки зрения.
— Нет, нет! — закричал адмирал. — Ради любви к нашему Господу, только не это! Вы должны дать мне время и я вам объясню. Офицеры подтвердят мои слова.
— Он передумал, — заявил Джон, — не нужно приносить ядра, Гард. Дон Педро не хочет судебного разбирательства. По крайней мере такого, какое считает нужным применять к другим. По-моему, ему разонравилось правосудие по-испански.
— Сэр, — ломая руки, обратилась к Джону девушка, — предоставьте ему возможность объясниться. Я уверена, он сумеет убедить вас. Боюсь, мои необдуманные слова побудили вас занять еще более непримиримую позицию. Если это так, я прошу вас забыть их и приношу вам свои извинения.
— Моя позиция в этом деле определяется лишь известными нам фактами совершенного им преступления, — торжественно заявил Джон. — Вздерните, его, Гард. Мы не можем больше терять время.
В течение следующих пятнадцати минут я не отрывал глаз от палубы, не желая видеть эту жуткую картину. Я слышал топот и шарканье ног, когда Гард и несколько членов команды стали скручивать бешено сопротивлявшегося испанского вельможу. Слышал громкие протесты других пленников, вскрики женщин. Я заметил, что с обезьянки свалилась ярко-красная шапка и напряг всю свою волю, стараясь не отрывать глаз от напуганного зверька. Однако по внезапному молчанию, словно плащом накрывшего палубу, я понял, что жертву уже подтащили к подъемнику. Судя по тому, как стала подниматься и опускаться под ногами палуба, ветер усиливался. Меня мутило гораздо сильнее, чем перед тем, как я взбирался на борт «Санта Катерины».
Священник читал молитву на латыни. Я слышал как перешептываются испанские офицеры. Уголком глаза я видел, что Джон стоит неподвижно, будто навытяжку.
Я поднял голову и тотчас же пожалел об этом. Передо мной мелькнула приземистая фигура дона Педро в петле. Она то сгибалась, то разгибалась. Движения его, как и предсказывал Джон в гротескной форме весьма напоминали неожиданные прыжки танцора в лаволте. Мысль о том, что я способен думать о таких вещах в то время, когда умирает человек, заставила меня устыдиться.
Нет зрелища более тягостного, чем наблюдать за конвульсиями человека, умирающего в петле, ибо ясно, что жертва испытывает жуткие мучения. Был слышен лишь какой-то хриплый свист, и я знал, что его издает повешенный. У меня самого так перехватило горло, что я невольно схватился за него. Кто-то упал в обморок. Сначала я подумал, что это молодая девушка. Однако потом краем глаза увидел, что на палубе распростерта фигура ее служанки. Многочисленные цветные нижние юбки раскинулись пышным веером. Я испытывал острые позывы тошноты и глубоко вдыхал свежий воздух, надеясь, что станет легче. Кто-то рядом со мной всхлипывал.
