Убей фюрера, Теодор - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
– Присядьте, Вольдемар, – невозмутимо парирует сэр Колдхэм. – Ваша горячность неуместна. У меня к вам серьёзный и долгий разговор. Элен ручается – вы порядочный человек, с вами можно иметь дело.
Сволочь… В моём доме он предлагает сесть, будто это я у него в гостях! С барской мордой изволит признать: я порядочный человек, а не шваль подзаборная. Ну, спасибо! Посмотрим, кто из нас присядет и куда.
– Ладно. Потрачу одну минуту, – я действительно опускаюсь на стул, Элен тут же придвигает чашку, чай оставляю нетронутым. – Если вы не понимаете, что произошло ночью, объясню. Гитлер относился к войне с Британией как к недоразумению. Даже французов не добил! Вчера Министерство авиации громогласно заявило: та пара бомб, что упали на лондонские доки, сброшена из-за небрежности штурмана. Особого ущерба, слава богу, нет. Но самолёты Роял Эйр Форс (Королевские военно-воздушные силы) атаковали жилые кварталы Берлина намеренно!
Только сейчас обращаю внимание, как темно за окном. Уличные фонари не зажглись. Это надолго. Пока сохраняется опасность бомбёжек, нужна светомаскировка. Пора, кстати, задёрнуть шторы.
– Я не служу в Роял Эйр Форс, Вольдемар, – мягко возражает англичанин.
– Знаю. В МИ-6, что ничуть не лучше.
Ладошка Элен плотно прикрывает ротик. Маркиз сбрасывает наконец маску добродушия.
– Вы знаете это давно.
– Конечно. С дилетантской эскапады в Швейцарии, когда из-за вашей жадности сорвался контракт с русским перебежчиком, перехваченным абвером. Вы бы ещё написали на «роллс-ройсе»: авто британского шпиона! Впрочем, наблюдение за вами велось и раньше.
Не верю глазам. Он горд! Нагло действовал в логове противника, ничего не боясь. Рыцарь Камелота с открытым забралом, мать его, герой весь из себя…
– Да, я здесь. Да, нелегально. И что же дальше?
– Уходите немедленно! Стоп… Я сам вас отвезу. Кругом патрули, очень опасно.
Элен испуганно переводит взгляд с меня на дядюшку и обратно.
– Вольдемар…
– Всё будет хорошо. Жди! Не бери телефон, не подходи к окнам. Никому не открывай, даже если начнут ломать дверь. Я вернусь через пару часов. Прощайтесь.
Колдхэм порывисто обнимает племянницу, потом огорошивает предложением:
– Пусть она едет со мной.
Может, тебе ещё роту СС в качестве почётного эскорта? И оркестр гитлерюгенда? Наглец!
– Исключено. Я до конца не представляю, как вас одного вытащу… Нет, абсолютно исключено.
Элен глотает слёзы.
– Напиши… Как мои родители пишут. Через Швейцарию. Когда приедешь в Лондон.
Я не даю расставанию затянуться. Мой «Хорх» дважды тормозят патрули, словно в багажнике везу английский самолёт прямо к Рейхсканцелярии. Только удостоверение СД выручает от проверки второго пассажира.
– Вольдемар! Я не понимаю. Куда вы меня привезли?
Паркую машину в рядок с другими лимузинами.
– Не догадались? Четвёртое управление РСХА, оно же гестапо, Принц-Альбрехтштрассе, 8. Герр Колдхэм, вы арестованы по обвинению в шпионаже в пользу Великобритании.
Даже в слабом свете приборной панели заметно, как сереет его лицо.
– Боже… Это убьёт Элен!
– Сейчас меня больше заботит, чтоб не убило вас. Следуйте за мной! – видя его нерешительность, добавляю: – Сэр Чарльз, не заставляйте меня применять силу. Игры закончились.
Маркиз плетётся пришибленно, не в силах поверить в свалившееся несчастье. Держу пари, Элен расписала, какой я душка, и собирались перетаскивать меня в свою веру. Попросту – вербовать. В уютной домашней обстановке гостиной, моя девушка непременно в халатике, чуть распахнутом, чтоб показалась изумительной формы коленка в шёлковом чулке, отвлекая от реальности. Но, леди и джентльмены, не так же это делается!
Эсэсовец, страж высоких дверей, косится на англичанина. Небрежно махаю аусвайсом – человек со мной. Дальше проза жизни. Сэр Чарльз отрешённо и недвижимо переносит, когда умелые руки дежурного обшаривают его одежду, отбирают портмоне, липовый паспорт, брючный ремень.
Обещание вернуться через пару часов я дал опрометчиво. Одна подготовка к допросу отнимает более трёх. Дольше всего искал гауптштурмфюрера Фишера, координирующего операцию с англичанами со стороны гестапо. Без него – никак, только гестаповская контрразведка вправе арестовывать по политическим мотивам, да и внутренняя тюрьма в их ведении. Отношения между департаментами внутри РСХА сложные, запутанные, полные ревности и конкуренции, поэтому, если привлечь незнакомого дежурного офицера, мой пленник, скорее всего, слишком быстро узнает неприятные подробности о методах тайной полиции.
Когда Колдхэма вводят, бросается в глаза неуловимое сходство с графом, впервые возникшим передо мной в транзитке Казанской тюрьмы. Первоход! Ну, только от тебя зависит – на киче чалиться или…
Он ещё не видел камеры для интенсивных допросов. В выделенном мне на эту ночь кабинете нет ничего зловещего – обычный стол, сейф, пара телефонов. Неизбежный портрет вождя на стене, красно-белый флаг со свастикой. Незримо крутятся катушки диктофона, а я приступаю.
– Присаживайтесь. Отсюда вас я не выгоню, как из своего дома.
– Спасибо, Вольде… Спасибо, герр гауптштурмфюрер.
– Уже лучше. Не буду ходить вокруг да около, мы слишком долго знакомы.
– Но, оказывается, я знал вас… с другой стороны.
– Даже не догадывались о моей службе, – вижу, как его язык беспомощно тыкается в пересохшие губы, и наливаю воду в стакан. – Решили, что форма СС маскарадная?
– Нет, но…
– Но племянница охарактеризовала меня как человека гуманного. Она права. По правилам я обязан сдать вас гестаповцам.
Он жадно пьёт. Только что чаю с молоком накачался! Куда в него влазит?
– По правилам? Вы намекаете, что есть другой вариант.
– Есть. Даёте подписку работать на разведку СД. Через неделю будете в Лондоне.
Он ошарашенно глазеет.
– Вы предлагаете мне… низость! Невозможную для джентльмена.
– Я предлагаю вам спасение. И для Элен – тоже. Её пребывание в Берлине послужит гарантией вашего благоразумия, – он пытается возмутиться и получает наотмашь по мордасам. – В противном случае у меня нет аргументов, чтобы уберечь её от концлагеря.
– Вы… Боже! Она нужна была вам только для… для ваших низменных целей!
Нет, у нас платонически-возвышенный роман. Любовь и романтика сверх меры, когда среди любовного бормотания небрежно спрятаны вопросы о моих командировках в войска… В какие войска? Куда? Неожиданные слова молодой леди, что никогда не интересовалась политикой и армией.
– Предполагайте что хотите. Не будь Элен, с вами разговаривало бы гестапо. Как вы думаете, легенды об их жестокости – вымысел или правда?
– Не знаю… И знать не хочу! Но и вам не верю. Вы предлагаете мне служить нацистам, против Королевства!
Закуриваю, предлагаю ему сигарету. Специально – дешёвую немецкую, хоть в столе валяются две пачки французских «Житан». Он нервно затягивается.
– Да, сэр Колдхэм. Но, во-первых, вы давно служите рейху – помогли нам восстановить военную промышленность вопреки интересам Британии и вразрез с версальским абсурдом.
Он негодующе отмахивается. Мол, то бизнес, а шпионаж – совсем другое дело.
– Во-вторых, я обязуюсь быть с вами на связи как куратор агента и не обременять заданиями, что приведут в тюрьму.
– Странно… Про вашу чисто бумажную работу – очередная ложь?
– О той работе сожалею. Очень спокойная была. Во время польской кампании меня перевели в СД-заграницу, шестое управление РСХА. Попросту говоря, в иностранную разведку. Из скромности не похвастался перед Элен повышением.
Визави закрывает глаза и на минуту умолкает. Вонючая сигарета в его пальцах медленно тлеет, он не горит желанием затягиваться этой гадостью. Размышляет.
– Допустим, Элен служит гарантией моей покладистости. Но что мешает признаться британской контрразведке – был вынужден поставить подпись ради спасения себя
