Красавчик Саша - Курганов Ефим

Едва Арлетт перевалило за тридцать, как для нее все и навсегда было кончено.

Александр из-за детей просто с ума сходил, трясся над ними, но особенно обожал он сына.

О Мишель мало что известно, а вот Клод и ныне вполне здравствует, хотя живет весьма неприкаянно (одно время был даже бездомным).

Особенно тяжко пришлось Клоду сразу после того, как Алекс погиб, тогда ему исполнилось только восемь лет. И стало его сопровождать клеймо «сына преступника». Пережить это оказалось не просто.

Всю юность мальчишка фактически промотался по психиатрическим клиникам, остался навсегда несчастным и задерганным, но любви к отцу своему, как видно, не растерял.

Более того, Клод буквально боготворил и до сих пор боготворит Сашу. Кстати, он даже пишет воспоминания под громким названием «Я — сын Александра Стависского» — сведения у меня самые верные.

Арлетт же сделала, уже будучи в Америке, одно краткое, но весьма любопытное признание: «Правду о нем знают только два человека — я и мой сын». Что она имела в виду? Полагаю, следующее: только два человека в полной мере ощущали, какой Алекс был замечательный, щедрый, любящий и добрый — жена и сын. Только они и знали его по-настоящему.

Между прочим, Клод стал иллюзионистом. Занятно. Не правда ли? Перед его выходом на арену не раз объявлялось следующее: «Господа, это — Клод Стависский. Он возьмет у вас кошельки, но в отличие от своего отца все вернет».

Судя по всему, Клод, несмотря на перенесенные им в детстве и юности страдания, явно гордится своим отцом и почитает его истинно великим человеком.

Что и говорить… Александр Стависский ведь и в самом деле был гений; особого типа, но несомненный.

Впрочем, в обществе вдруг стали поговаривать, что за Сашей на самом деле стоят воротилы финансового мира и разные политически амбициозные фигуры. Будто бы это они выпустили его на арену, чтобы он отвлек внимание, красиво покривлялся, подергался и погиб, обеспечив власть для таинственных дельцов и крупных интриганов. И будто бы эти воротилы как раз на самом деле и планировали грандиозные аферы Стависского, ибо сам он ничего подобного изобрести не мог.

Но я-то лично абсолютно и непререкаемо верю в гениальный аферистический дар «красавчика Саши». Вообще он ни в коей мере никогда не был чьей бы то ни было марионеткой.

Другое дело, что у нас во Франции были тогда силы, которые усиленно и подло пытались его использовать и пытались «въехать во власть» на деле Александра Стависского. Им нужен был чрезвычайно громкий, оглушительный скандал, и они таки раздули его, не брезгуя при этом ничем. Через Сашу, избрав его козлом отпущения.

И еще одно. Пожалуй, самое важное.

Все это происходило в эпоху между двумя войнами, едва ли не самую развратную во Франции.

Со стыдом было начисто покончено. Разврат царил совершенно бешеный, нестерпимый и веселый, на самом краю бездны.

Личный любовно-семейный сюжет Стависского для Франции того времени, для сложившейся нравственно-психологической атмосферы был в высшей степени странный, неожиданный, но при этом совершенно реальный и не содержащий в себе ничего театрального — никакой игры.

Романтические роли, которые совершенно всерьез выбрали для себя бывшая манекенщица из дома мод «Коко Шанель» и знаменитый парижский авантюрист, были несколько необычны, неожиданны, но все-таки Саша и Арлетт предпочли именно эти роли, а никак не другие.

История о великом финансовом аферисте, сотрясшем всю Третью республику, на самом деле вдруг каким-то непостижимым образом оказалась историей о великом любовном чувстве и необыкновенной преданности. На этой сладостной и почти идиллической ноте я и хотел бы закончить этот весьма грустный и, я бы даже сказал, — трагический рассказ о торжестве измены, неблагодарности и несправедливости.

Текст настоящих заметок, как и все целиком досье, явившееся результатом моего частного расследования, я завещаю передать в один личный швейцарский архив[14], до которого руки французских полицейских ищеек, надеюсь, не сумеют дотянуться.

Очень рассчитываю, что там-то уж точно все сохранится в полнейшей неприкосновенности до лучших времен. Когда-нибудь, эдак лет хотя бы через сто, и до публикации, надеюсь, дело дойдет. А то, что для этих бумаг неминуемо настанет свой час, — нет в этом у меня ну ни малейшего сомнениия.

«Дела Стависского» мы все еще в той или иной степени побаиваемся. Оно слишком многих до сих пор задевает за живое. Но рано или поздно тут придется поставить все точки над «i».

Ж.С., комиссар полиции в отставке, писатель

18 мая 1964 года

г. Лозанна

Примечание публикатора:

Настоящие заметки были отредактированы, дополнены и переработаны автором в декабре 1974 года.

Сергей Гляделкин

19 апреля 2011 года

г. Москва

Приложение

Прощальное письмо Александра Стависского

Моя любимая жена!

В последний раз ты найдешь эти строки, в которых я выливаю все свое сердце, всю душу и всю мою любовь к тебе.

Ты всегда была проводником моей жизни, и это причина, по которой я считаю своим долгом исчезнуть.

Ты знаешь, как я любил наших дорогих детей. Я хочу оставить каждому из них несколько слов, которые они должны прочесть не раньше чем станут взрослыми.

Я их прошу, чтобы они от всей души любили тебя, и если судьба повернется — такова человеческая природа — и позволит тебе иметь новую жизнь, чтоб они это поняли.

Я исчезаю ради тебя и ради них… Нынешние обстоятельства складываются так, что мне придется отдалиться от тебя и от них на несколько лет, а может быть, и навсегда. Поэтому лучше тебе обрести свободу, а я чтобы не стал препятствием для них, и они могли, получив образование, устроиться в жизни.

Я больше всего тебя прошу воспитать в них чувства чести и достоинства. Когда они достигнут неблагодарного подросткового возраста, следи, с кем они общаются, и так направляй их в жизни, чтобы они стали глубоко порядочными людьми.

Хотелось бы оставить тебя в достатке. Но ты смелая и сможешь создать сама небольшое дело, которое позволит жить и вырастить достойно наших детей.

Когда я думаю о том, как много денег у меня было и в каком жалком положении я оставляю тебя сейчас, то это является еще одной причиной, чтобы я исчезнул.

Сыну.

Решение, которое я принимаю, разрывает мне сердце. Но я рискую быть вычеркнутым из числа живых на десять или пятнадцать лет.

Через десять или пятнадцать лет я буду стариком. А твоя мамочка молода. У нее есть право жить, и она заслуживает счастья, которое может иметь.

7 января 1934 года

Шамони. Шале «Старое жилище»

Письмо это, обнаруженное якобы полицейскими в шале «Старое жилище», было опубликовано тогда в большинстве французских газет.

Клод Стависский, между прочим, убежден, что письмо было сфабриковано в полиции. Аргумент его — следуюший.

В шале не имелось даже пера и чернил — один карандаш. О печатной машинке и речи не идет: ее там просто не было. А на фотографии, попавшей в прессу, видно, что письмо представляет собой текст, напечатанный на машинке.

В самом деле, не исключено, что прощальное письмо Александра Стависского есть не что иное, как полицейская провокация. С какой целью она была осуществлена?

Ну, тут все очень просто. Факт прощального письма подтверждает, что Стависский сам свел счеты с жизнью, то есть убийства не было. В рамках этой полицейской концепции и могли сфабриковать прощальное письмо.

Ж.С., детектив и писатель

18 мая 1964 года