Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Что же пошло не так? Основная вина за неудачную экспедицию и банкротство республики действительно лежала на Микьеле, но как можно было предотвратить его ошибки? Кто мог удержать его от неверных решений? В период ужесточения государственного строя при Доменико Флабанико дожу вменялось в обязанность содержать двух советников. При необходимости он должен был «приглашать» совет, состоявший из знатных горожан (прегади)[91], и прислушиваться к их мнению. Кроме того, он имел право созывать общее собрание горожан. Но Флабанико умер полтора столетия назад, и за это время постоянные советники утратили всякий авторитет, горожане стали получать «приглашения» лишь в редких случаях, а население выросло настолько, что общий сбор изжил свою полезность. Невозможно было ни собрать в одном месте всех горожан, как поступали когда-то, ни управлять такой огромной толпой, ни доверить ей важные государственные решения (как наглядно показали события последних лет). В результате общие собрания стали созывать лишь в случаях, когда того прямо требовал закон, – например, для избрания дожа или при объявлении войны. Это означало, что дож пользовался практически неограниченной властью. Назрела настоятельная необходимость переопределить полномочия трех властных структур республики – дожа, советников и народа. В 1172−1173 гг. эта необходимость повлекла за собой самые важные конституционные реформы за всю историю Венеции.
Первым нововведением стал Большой совет (Comitia Majora), в который входили 480 знатных венецианцев. Состав его обновлялся каждый год, а кандидатов выдвигали специальные представители – по двое от каждого из шести новых сестиере (районов). Со своей стороны, Большой совет отвечал за назначение всех главных чиновников государства, и в том числе двенадцати представителей от сестиере. Демократические выборы представителей состоялись лишь однажды – в первый год. После этого представители и Большой совет сформировали замкнутый круг: они сами выбирали друг друга, полностью исключив народ из сферы принятия решений. Общегородское собрание официально не упразднили, но даже в тех ситуациях, когда его созыв был обязательным, власть народа постарались свести к минимуму. Пример тому – участие в выборах дожа, которое венецианцы считали одной из важнейших своих привилегий: в прошлом – как, например, при выборах Доменико Сельво, – простые горожане принимали прямое участие в процессе, и право на это было одним из столпов венецианского государственного устройства. Но теперь выбор доверили одиннадцати выборщикам, которых назначал Большой совет, а горожанам просто объявляли имя нового дожа, ставя их перед фактом. Первая попытка последовать новой процедуре вызвала бунты, для усмирения которых пришлось пойти на некоторые компромиссы: кандидата, одобренного выборщиками, решили представлять населению в соборе Сан-Марко со словами: «Вот ваш дож, если вас это устраивает». Таким образом, за народом теоретически сохранялось право голоса, но теперь оно превратилось в пустую формальность, и люди это понимали.
Следующим шагом на пути реформ стало увеличение количества советников – с двух до шести. Советникам предписывалось постоянно находиться при доже, а поскольку их обязанности заключались главным образом в ограничении дожеской власти, то, скорее всего, они имели право накладывать вето на его решения. Вместе с дожем они составляли внутренний государственный совет, который впоследствии стал называться синьорией или консильетто (Малым советом). Внешний совещательный орган – прегади, или сенат, – тоже сохранился, и его влияние возросло, особенно в области международных отношений. «Приглашенный» совет принимал решения по большинству важных вопросов, но его постановления должен был ратифицировать Большой совет.
Все эти меры усилили центр административной пирамиды, одновременно ослабив ее вершину и основание. Так Венеция сделала еще несколько шагов к олигархической форме правления, которая за следующий век была доведена до совершенства и стала отличительной чертой Венецианской республики. Чтобы дож, утративший значительную долю власти, не потерял престиж, ему добавили громкие титулы, окружили роскошью и усложнили должностной церемониал. Непосредственно после избрания дожа стали проносить вокруг Пьяццы на специальном круглом стуле (прозванном в народе «поццетто» за сходство с характерными крышками городских колодцев), а дож при этом бросал пожертвования в толпу. Всякий раз, как он покидал дворец по государственным делам, его сопровождала большая свита из аристократов, духовенства и горожан.
Но никакие церемонии и пожертвования (впоследствии постановили, что сумма их должна составлять не менее 100 и не более 500 дукатов) не могли возместить того, что было отнято, с одной стороны, у дожей, а с другой – у народа республики.
Впрочем, как венецианцы ни досадовали по поводу новой избирательной системы, фактически лишившей их важного древнего права, никто не усомнился в мудрости выборщиков, когда те представили народу Себастьяно Дзиани. Новый дож был чрезвычайно умен и энергичен, несмотря на свои семьдесят лет, и обладал большим опытом административного управления. К тому же он был невероятно богат, что пришлось весьма кстати. Понимая, что республика находится на грани банкротства, он поставил своей первой задачей восстановление финансовой системы и по совету прегади отложил выплаты по новым государственным облигациям. Это смелое решение, однако, не вызвало таких серьезных протестов, каких можно было ожидать. Все держатели облигаций были гражданами Венеции: они любили деньги, но Венецию любили еще больше и с готовностью откликнулись на призыв проявить себя патриотами.
О продолжении войны с Византией не могло быть и речи. В Константинополь снова отправили послов – договариваться о мире и, если повезет, об освобождении тех, кто все еще томился в плену. Но послы потерпели неудачу: Мануил Комнин не пошел ни на какие уступки. Разумеется, этого следовало ожидать, потому что как раз в то время Фридрих Барбаросса активно использовал остатки венецианского флота для осады Анконы, которую удерживала Византия. Тем не менее отказ от этой второй инициативы оказался большой ошибкой, о которой преемникам Мануила пришлось горько пожалеть. Для начала он толкнул венецианцев в объятия короля Сицилии Вильгельма II Доброго. В 1175 г. они заключили с ним двадцатилетний договор на беспрецедентно выгодных условиях.
Итак, под мудрым руководством Себастьяно Дзиани республика начала возрождаться. Для материального восстановления, безусловно, требовалось некоторое время, но духом венецианцы воспряли гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Кульминация этого процесса пришлась на лето 1177 г., важнейшее событие которого приковало к Венеции взоры всего христианского мира. Раскол, длившийся семнадцать лет, завершился примирением папы Александра III и Фридриха Барбароссы. Воцарился мир – по крайней мере, в Италии. Всего за год с небольшим до этого, 29 мая 1176 г., Ломбардская лига нанесла Барбароссе поражение
