17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера том II - Альберт Беренцев

Впрочем, несколько высокопоставленных лиц все же пережили фюрерские чистки, и этих знатоков оккультизма привезли сюда тайно, только этим утром.

Я решил не тащить их в замок, а встретиться с ними сразу у секретного бункера. Их туда должны были доставить эсэсовцы из моего личного штаба, посланные Гротманном еще вчера, когда я заказал инспекцию бункера. Эта группа гиммлеровских оккультистов должна была прибыть к бункеру с юга, со стороны села под названием Борхен.

Но привезли мне не всех.

Ряд ключевых чиновников Аненербе Гротманн из списка вычеркнул, потому что они имели отношение к экспериментам над людьми в концлагерях. Гротманн сделал это даже без моего указания, а сообщил мне о своем решении уже постфактум, ибо теперь был в курсе, что я не сторонник экспериментов над людьми. Я это решение Гротманна одобрил.

Так что из лиц, причастных к подобной мерзости, доставить мне должны были одного Вольфрама Зиверса — штандартенфюрера ᛋᛋ, курировавшего Аненербе по линии моего личного рейхсфюрерского штаба. Зиверс знал, как пройти к бункеру, более того: знал, что в нём внутри. Еще знал Рудольф Левин, оберштурмбаннфюрер ᛋᛋ и вроде как действующий маг, специалист по колдовству. И еще двое были в курсе: директор Аненербе штандартенфюрер Вальтер Вюст и Юрьё фон Грёнхаген, фольклорист, не имевший ни образования, ни даже эсэсовского мундира или звания.

Итого — не считая потерявшего память меня, пятеро в курсе, где бункер находится, и лишь четверо знают, что в бункере внутри. И именно с ними я и должен был встретиться уже возле самого бункера.

Ситуация интриговала, я все больше волновался.

Впрочем, в бункере ведь могло оказаться никакое не вундерваффе, а туфта, просто какое-нибудь дерьмо, которое Гиммлер припрятал в припадке паранойи или собственничества. Рейхсфюрер был человеком странным, я бы не удивился, если бы обнаружилось, что бункер набит какими-нибудь черепами древнегерманских волков, а то и людей. А то и дерьмом буквальным, древним, арийским и окаменевшим. С Гиммлера станется.

Сам я взял с собой к бункеру представительную делегацию. Не только моих «черных жрецов», но и сотню человек личных телохранителей и охранников из замка. Чтобы в случае чего защитили меня и от бункерной хтони, и от убийц, посланных Мюллером или Ольбрихтом, если они заявятся в этот лес.

Еще я захватил с собой парочку бывших сотрудников Равенсбрюка, которых тоже притащил в Вевельсбург — этих, чтобы в случае чего скормить их хтони, обитающей в бункере. Я, как и все, играл в игры, смотрел фильмы. Так что знал, что разбуженное нацистами древнее зло обычно первыми убивает статистов. И бывшие охранники Равенсбрюка идеально подходили для этой роли.

Я был готов ко всему.

Еще я взял с собой дочку Гудрун. Девочка была в восторге, я же решил, что пора ввести Гудрун в курс моих дел. Кроме того, в её возрасте я бы отдал всё, чтобы посетить секретный бункер Аненербе. Так что мне хотелось сделать дочке приятное, хотя бы чуть-чуть позаботиться в её лице о детях Германии. Не всё же мне людей убивать?

Ну и Карла Юнга я тоже захватил. Потому что осознал, после событий в Равенсбрюке, что помощь психиатра мне может понадобиться в любой момент. Наконец, Айзека и Аденауэра я тоже потащил к секретному бункеру, хоть они оба и активно сопротивлялись.

Айзека я вынужден был держать при себе, не спускать с него глаз ни на секунду, ибо вот за ним теперь будут охотиться возможно даже больше, чем за мной. Айзек в принципе разоблачен, но при желании его все еще можно использовать, как фюрера. Интернета в 1943 еще не изобрели, так что новости тут распространяются медленно. А напечатать в газетах или сказать по радио, что фюрер — ненастоящий, хунте до сих пор не хватало мужества. Так что никуда Айзек от меня не уйдет, не дальше, чем на три метра. Я приказал моей охране контролировать его круглосуточно, даже когда он нужду справляет. Родная сестра Айзека еще вчера была освобождена по моему указанию из Моабитской тюрьмы и спрятана под чужим именем. Чтобы хунта с Мюллером не добрались до женщины, и не могли бы надавить на Айзека через неё.

Что же до Аденуэра… Аденауэр ругал меня последними словами, он использовал весь куцый запас немецкой матерщины, он требовал, чтобы я его отпустил или хотя бы оставил в замке, а не тащил «бродить по болотам в компании безумцев, колдунов и вырожденцев». Но я был непреклонен. Я сначала привез Аденауэра силой в Вевельсбург, а теперь взял его на прогулку к бункеру. Я все еще считал Аденауэра моим советником, хоть он и был против. Но что мне его «против», когда речь идет о судьбах мира и Германии?

Тем более, что все пророчества Аденауэра, высказанные вчера, сегодня подтвердились. Поэтому я пообещал Аденауэру, что непременно его отпущу, но лишь после того, как он сходит со мной в тайный бункер и даст совет по поводу его содержимого. Если содержимое будет представлять интерес, разумеется.

— Пришли, рейхсфюрер! — торжественно провозгласил обергруппенфюрер Тауберт.

И ткнул пальцем, украшенным эсэсовским кольцом «Мертвая голова», в какое-то болотце.

Места тут были живописные, глухие и для секретного бункера более чем подходящие. Мы сейчас стояли на склоне невысокого каменного холма, одного из тысячи, составлявших гряду. Гряда тянулась через лес, и лес скрывал её со всех сторон. С воздуха это место не заметишь, и на земле без толкового проводника его никогда не найдешь.

Холм впереди нас резко обрывался вниз, и в метре внизу, прямо в теле холма и располагался бункер.

Я встал на колени, свесил голову и даже увидел двери — стальные, выкрашенные серой краской, под цвет камня. Двери большие, сюда мог свободно заехать грузовик. Но чтобы заметить эти двери, даже подойдя к ним вплотную, нужно было приглядеться. Краска явно регулярно обновлялась. Никакой тропы внизу не было, только кочковатая заболоченная полянка, окруженная деревьями, бункер ничто не демаскировало.

Я поднялся на ноги и отряхнулся.

— А где система уничтожения бункера?

— Повсюду, рейхсфюрер, она повсюду! — доложил Тауберт.

Тауберт был уже в курсе, что у меня проблемы с памятью, но освежал он мою потерянную память с удовольствием. Этот человек явно обожал рейхсфюрера, каждая его фраза просто сквозила почтением, если не восхищением.

— Вон, глядите.

Я не сразу понял, о чем Табурет толкует, но, приглядевшись, на самом деле узрел расставленные повсюду на холме ящики, тщательно замаскированные и выкрашенные той же серой краской.