Эльвира Барякина - Белый Шанхай
Нина была уверена, что больше никогда не увидится с мужем, но вышло по-другому — во время эвакуации Клим попал на то же судно. Он не навязывался ей — ему гордость не позволяла, но было видно, что Нинино предательство подкосило его. Клим был на себя не похож: от его извечной жизнерадостности не осталось и следа. Время от времени он делал над собой усилие и устраивал на пароходе то лекции, то танцы, но потом снова замыкался и не хотел ни с кем разговаривать.
Нина убеждала себя, что одному ему будет проще, а при желании он всегда сможет найти себе барышню без особых запросов. Мало ли тех, кто готов влюбиться в стройного темноволосого господина, который к тому же не злоупотребляет спиртным?
«А мне требуется мужчина, который твердо стоит на ногах и от которого можно рожать детей», — повторяла себе Нина.
С тех пор, как они поженились с Климом, она страшно боялась забеременеть: ведь если бы у них родился ребенок, они бы его точно не уберегли.
— Пойдемте спать, — позвала она Иржи, но он не двигался с места, напряженно вглядываясь в темноту.
Нина повернулась и вздрогнула: к пароходу приблизилась большая джонка с резным драконом на носу. На ее палубе, освещенной красными фонарями, суетились матросы.
— Missie, guns! My wantchee guns![1] — крикнул один из них, наряженный в шляпу-котелок и китайскую фуфайку.
— Что ему надо? — в недоумении спросила Нина.
Иржи двинул плечом:
— Вроде по-английски говорит, но ничего не понятно.
Китаец сделал вид, будто стреляет из пальца, а потом вытащил из кармана купюру и помахал ею в воздухе.
— Кажется, он хочет купить оружие, — догадалась Нина. — Спросите, револьвер подойдет?
Было бы не худо продать его и обзавестись хоть какими-то деньгами.
Китаец растопырил пальцы на обеих руках.
— Ему надо больше, чем один револьвер, — сказал Иржи.
— А сколько именно? Десять?
— More, more![2] — кричал китаец.
На палубу вышел капитан в сопровождении вахтенных матросов:
— Что тут происходит?
— Этот человек хочет купить револьверы, — взволнованно произнесла Нина. — Давайте продадим ему кое-что из нашего арсенала и заработаем денег?
Капитан посмотрел на нее как на сумасшедшую:
— В Китае эмбарго на ввоз оружия. Если нас поймают на нелегальной торговле, нас тут же депортируют.
— Сколько у вас наличности? — тихо спросила Нина. — Не русских фантиков, а валюты? Я слышала, адмирал Старк хочет продать суда нашей эскадры, а выручку разделить между героями гражданской войны. Вы герой? Если нет, то у вас не будет ни корабля, ни денег.
Капитан нахмурился:
— Я не имею права торговать оружием — оно мне не принадлежит.
— Но вы имеете право списать то, что пришло в негодность, — отозвалась Нина.
Иржи покосился на огни китайского сторожевого корабля:
— Интересно, как они пропустили эту джонку?
— Да они наверняка сами ее и вызвали, чтобы подзаработать на нас, — усмехнулась Нина. — Они в доле с контрабандистами.
Помедлив, капитан все же пригласил китайцев подняться на борт:
— Перебирайтесь сюда, только не шумите особо, а то у нас уже все спят.
Первым через борт перевалил толстый субъект в модной шляпе и кожаном плаще нараспашку.
— Вечер добрый! — сказал он по-французски.
Нина обрадовалась: она неплохо знала этот язык и могла объясниться с гостями.
Толстяк смачно поцеловал ее руку.
— Ого, какие персики водятся на этой посудине! Дон Фернандо Хосе Бурбано к вашим услугам.
Следом появились китайцы: тот, что вел переговоры, и еще один — огромный, страшный, с обожженным лицом и вытекшим глазом.
Нина предложила им услуги переводчицы, но Дон Фернандо сказал, что женщине не стоит вмешиваться в серьезные деловые разговоры.
— Английский тут кто-нибудь знает? — спросил он.
Иржи, как ученик на уроке, поднял руку, и Дон Фернандо радостно хлопнул его по плечу:
— Ну, пойдем, рыжик, посмотрим, что тут у вас имеется.
Капитан велел Нине идти к себе в каюту, но она отправилась вслед за мужчинами в трюм. Ей надо было продать Дону Фернандо револьвер: ведь за него наверняка можно было выручить пять-десять китайских долларов!
Матросы по очереди крутили ручку электрического фонаря, а капитан показывал Дону Фернандо свои запасы.
— Здесь у нас винтовки российского производства, ручные гранаты типа Mills Bombs, наганы, прицелы для пушек, военные перископы… — перечислял Иржи, и Нина удивлялась, что она, оказывается, кое-что понимает по-английски.
Торговались до глубокой ночи.
— Что вы мне зубы заговариваете?! — сердился Фернандо. — Берите, что дают, и дело с концом!
Одноглазый подал ему маленькие счеты, и Дон быстро защелкал костяшками:
— Патроны — двадцать ящиков, винтовки Мосина — старое дерьмо, наверняка наполовину сломанное, — десять ящиков… Плюсуем гранаты… Шестнадцать сотен долларов — больше не дам, хоть лопните!
Иржи перевел:
— Он дает только шестьсот долларов.
Нина хотела поправить его: шестнадцать сотен — это тысяча шестьсот, но капитан уже протянул Дону ладонь:
— Ладно, черт с вами! Только забирайте все побыстрее и проваливайте отсюда.
У Нины отчаянно забилось сердце.
— Шестьсот долларов вы заплатите капитану, — сказала она Дону по-французски, — а остальные деньги получу я, но не сейчас, а у вас на корабле. Вы должны будете довести меня и моего переводчика до Шанхая.
Дон Фернандо в удивлении посмотрел на нее, и понимающая улыбка осветила его щекастое лицо:
— Как скажите, мадам!
Капитан подозрительно посмотрел на Нину:
— Вы о чем-то договорились?
— Мы с Иржи едем в город. Лабуда, быстро собирайте вещи!
— По какому праву?.. — начал капитан, но Нина торопливо прижала палец к губам:
— Тише! Вы что, хотите, чтобы сюда сбежалось пол-парохода?
— А вы думаете, вы одна такая умная? Впрочем, езжайте: на берегу вас тут же арестуют как нелегалов.
— Что он вам сказал? — спросил Дон Фернандо.
Нина подмигнула ему:
— Капитан просил передать, что, если вы не доставите нас в целости и сохранности, он найдет вас и убьет.
5
Когда купленное оружие было перенесено на джонку, Дон Фернандо отправился с визитом на китайский сторожевой корабль и вернулся оттуда только на рассвете — довольный и пьяный.
— Поехали домой! — велел он матросам.
Нина сидела рядом с Иржи на связке канатов и поглядывала по сторонам. От волнения, страха и холода ее трясло; ноги в балетных пуантах совсем застыли.
