Окись серебра - Виктория Александрова
Вскоре они послали лошадей галопом, благодаря чему к вечеру добрались до небольшой придорожной деревеньке из пяти-шести домов, где и остались ночевать. Местные жители приняли их вполне радушно и даже помогли с ужином, хотя Штольц постоянно ворчал и прикрикивал на них. Принять ванну и даже мало-мальски прилично помыться здесь было сложно, но особое недовольство у него вызвало то, что им с Кристиной выделили всего одну кровать на двоих в небольшой комнате единственного во всём селении двухэтажного дома.
— Это лучшее, что у них есть, — напомнила она, когда Штольц уже собирался разразиться гневной тирадой.
Кристина окинула взглядом небогатую, но чистую, аккуратную комнату на втором этаже. Интересно, почему она вдруг оказалась свободной? Обычно крестьянские семьи ютятся по восемь-десять человек в одной избёнке… Этот же дом оказался вполне просторным. Кровать была довольно большой, не скрипучей, со свежей простынёй и весьма объёмными подушками. Что ж, пожалуй, это подойдёт, если других вариантов нет… Кристине не хотелось ссор и недопониманий, поэтому она отблагодарила хозяев за гостеприимство, изо всех сил сжимая запястье Штольца, который явно злился как чёрт, но молчал.
— Уж простите, мледи, вашесть, — раскланивалась хозяйка, отходя к выходу, — уж простите, чем богаты…
Кристина благодарно кивнула и заперла дверь изнутри.
— Я положу меч между нами, — сказала она Штольцу, который придирчиво осматривал кровать. — Это будет означать…
— Я знаю, что это означает, — буркнул он. — Больно надо мне к тебе приставать. Не льсти себе.
— Да пошёл ты… — отозвалась Кристина тихим голосом, впрочем, надеясь, что он услышал.
Разумеется, в доме было натоплено, но раздеваться до исподнего они всё равно не стали по понятным причинам. Кристина осторожно положила Праведный посередине кровати — по древней традиции это символизировало запрет на близость между чужими друг другу мужчиной и женщиной, которые оказались вынуждены спать в одной постели. Девушка хмыкнула. Никогда бы не подумала, что окажется живым воплощением этой традиции…
Единственное, что её действительно покоробило, — одеяло было одно. Правда, оно было широким, большим и плотным, но спать под одним одеялом со Штольцем… Эта мысль вызвала отторжение. Но выхода не было.
— Может, на пол ляжешь? — в шутку предложила она, укладываясь на самый край кровати.
Штольц закатил глаза и ничего не ответил, ложась на свой край. Видимо, жертвовать своим комфортом он не собирался.
Через несколько минут Кристина начала дремать — благо, тишина к этому вполне располагала. В доме приятно пахло травами, хлебом и дымом, а через небольшое окошко внутрь поступал слабый свет зимних звёзд и белого снежного покрывала. В этой деревне было куда спокойнее, чем в замке, где кипела жизнь всегда, даже ночью.
Кристина уже почти заснула, подложив руку под подушку и плотнее прижав её к щеке, как вдруг почувствовала, как Штольц пнул её пяткой по голени — может, случайно, а может, и нет.
— Не брыкайся, — громким шёпотом бросила она.
— А ты всё одеяло на себя перетянула, — не остался в долгу Хельмут и в подтверждение своих слов дёрнул одеяло.
Кристина привстала, повернувшись к нему лицом. Из-под злополучного одеяла выглядывала рукоять меча, а рядом Штольц раскидал по подушке свои золотые кудри.
— Я сейчас возьму этот меч и знаешь куда тебе засуну?.. — сказала она.
Штольц не ответил — да и у Кристины не было никакого желания продолжать бессмысленный разговор. Она рухнула на спину, сжала пальцами свой край одеяла и закрыла глаза. Вернуть блаженное забытье, в которое она почти полностью погрузилась несколько минут назад, не удалось — сон её был тревожным и болезненным, будто в лихорадке. Она не знала, сколько спала, но проснулась резко — будто из реальности сновидений её вытолкнули грубым пинком. На глазах тут же выступили горячие слёзы.
Кристина тревожно огляделась. Штольц, кажется, спал, но ведь он мог в любой момент проснуться… Он не должен видеть её слёзы. И никто не должен.
Она снова перевернулась на бок и натянула одеяло до лица.
— Что с тобой? — вдруг подал голос Штольц, заставив её вздрогнуть. Всё-таки заметил, гад…
Кристина ничего не ответила, даже не пошевелилась. Впрочем, она слышала, как кровать чуть скрипнула — видимо, Хельмут привстал и взглянул на неё.
— Кошмар приснился? — спросил он. Как ни странно, в его голосе не было ни раздражения, ни насмешки.
— Да, — коротко ответила Кристина, всё так же не шевелясь. Господи, пусть он просто молча позлорадствует, что ей плохо, и отстанет…
— Что снилось-то? — Штольц зачем-то продолжал расспросы, и ей захотелось запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Она не ответила, и спустя несколько длинных мгновений молчания Штольц продолжил: — Мне тоже иногда снится всякое… Если расскажешь, может стать полегче.
— Господи, почему ты ещё здесь? — уже не пытаясь говорить тихо, процедила Кристина. Слёзы душили, сжимая горло, и голос дрожал. Она вдохнула побольше прохладного, пахнущего уютом воздуха и процедила: — Почему ты вообще здесь находишься? Видеть тебя уже не могу.
Штольц не ответил, и она с облегчением подумала, что он оскорбился и окончательно перестал с ней разговаривать… Но он вдруг подал голос, причём голос этот был тихим, полным неподдельной тоски:
— Я не могу вернуться домой.
Кристина привстала, притянула колени к туловищу и с интересом взглянула на Штольца — он, в свою очередь, сидел на краю кровати, смотря в окошко. Поэтому лица его она не увидела.
— Это почему ещё? А как же твоя сестра? Она ведь наверняка ждёт, переживает…
— В том-то и дело, — усмехнулся он. — Я не могу вернуться из-за сестры. Она ненавидит меня и уж точно не будет рада видеть.
Кристина молча замерла. Впрочем, это было очевидно. Наверняка, если бы у Штольца с сестрой были хорошие отношения, он бы чаще упоминал её, рассказывал о ней — да хотя бы имя назвал!
— Перед войной мы с ней поссорились, и она сама сказала, что ненавидит, — пресёк любые вопросы Хельмут.
— Но ведь она — твоя семья… — протянула Кристина поражённо, покачав головой. — Вы — всё, что есть друг у друга. Она не может тебя ненавидеть. Наверняка любит тебя, дурака, а во время ссоры она была просто очень разозлена, поэтому и сказала так…
— Не думаю, — отозвался Хельмут.
Тогда Кристина переползла
