Энтони Хоуп - Приятель фаворитки

– Я к услугам вашего высочества… Ехать мне с вами?

Король подозрительно посмотрел на меня.

– Я буду рад вашему обществу, если здоровье позволит вам это, – сказал герцог.

– Вполне, ваше высочество! – отозвался я и обернулся к королю, чтобы получить разрешение уйти.

Думаю, что я и получил бы его, если бы не новый шепот де Перренкура на ухо королю, который встал с места и под руку с ним подошел к своему сыну. Я следил за ним и услышал легкий, сдержанный смех. Оглянувшись, я заметил, что на меня смотрит герцогиня, с лукавою улыбкой, приложив палец к губам. Никто, казалось, не заметил ее жеста, кроме меня. Что она хотела этим сказать? Не требовала ли она от меня хранить известную мне тайну приказом более действенным, чем королевская власть, приказом хорошенькой женщины? После минутного колебания я ответил молчаливым поклоном, изъявившим согласие. Она весело кивнула мне и послала рукой воздушный поцелуй. Я знал, что теперь не осмелюсь никому уже заикнуться о том, что я подозревал, вернее – что знал о де Перренкуре.

Герцог Монмут сделал гневное движение. Король улыбался ему; де Перренкур положил свою унизанную кольцами руку на кружева его рукава. Герцогиня, смеясь, подошла к ним. Не знаю, что там произошло, но, минуту спустя, Монмут, слегка поклонившись отцу с самым недовольным видом, повернулся и вышел из комнаты. Герцогиня громко рассмеялась и на какое-то замечание короля воскликнула: «Фи!» – закрыв руками лицо.

Де Перренкур пошел было ко мне, но король остановил его за руку.

– Да он уже знает, – тихо проговорил француз, однако посторонился, и король подошел ко мне первый.

– Сэр, – сказал он, – герцог Монмут был так любезен, что освободил вас от службы у него, чтобы вы получили возможность служить мне.

– Его высочество оказал мне величайшую честь, разрешив служить вашему величеству! – поклонился я.

– Я же прошу вас присоединиться к моему другу, месье де Перренкуру, сопровождать его и быть в его распоряжении до моего следующего приказа.

Де Перренкур, выступив вперед, обратился ко мне:

– Через два часа будьте готовы сопровождать меня. Судно, стоящее в гавани, готово отвезти в Кале месье Кольбера де Круасси и меня с ним сегодня же ночью. С разрешения короля, прошу вас сопровождать меня.

– Итак, мистер Дэл, до свиданья! – сказал король. – Никому ни слова о том, что произошло здесь сегодня ночью – ни мужчине, ни женщине. Вы, кажется, знаете достаточно, чтобы понять, какая честь для вас – приглашение месье де Перренкура. Ваша скромность должна быть ценой такого доверия. Поцелуйте руку герцогине и можете оставить нас.

Я стоял в полном недоумении.

– Ступайте же! – хлопнул меня по плечу де Перренкур.

Оба они отошли от нас; герцогиня протянула мне руку, а я поцеловал ее.

– Мистер Дэл, – сказала она, – у вас масса добродетелей, но есть и один недостаток.

– Постараюсь исправиться, если вы мне назовете его, – ответил я.

– Вот он: ваши глаза слишком широко открыты.

– Наоборот, моя мать всегда обвиняла меня в том, что я их держу полузакрытыми.

– Она не видела вас при дворе.

– Да, и, кроме того, тогда я еще не видел вас, ваше высочество.

– Она рассмеялась, довольная комплиментом, и добавила:

– Сегодня меня с вами не будет, а месье де Перренкур не любит пытливых глаз.

Я был благодарен за предупреждение, но и только; я вовсе не был намерен закрывать глаза, если будет на что смотреть. Можно ведь было и не показывать этого де Перренкуру.

Я окончательно откланялся и вышел, пока избранное общество занимало свои места за столом. Я слышал слова де Перренкура: «Надо кончить; мне надо выехать с рассветом».

Я вернулся к себе и стал обсуждать положение вещей; хотя голова моя болела, но я мог думать без особенных усилий. Итак, дело, привлекшее в Дувр де Перренкура, было уже решено им или решалось сейчас; очевидно, его присутствие и настояние герцогини взяли верх, и договор был заключен. Но меня эти высшие дела не касались. Меня больше интересовала борьба, завязавшаяся между герцогом Монмутом и де Перренкуром; я знал, что и здесь, как повсюду, должен взять верх Людовик, как мысленно я давно называл де Перренкура; мне было жаль Барбару Кинтон. Я знал, кто должен был заменить при французском дворе красавицу Луизу де Керуайль. Однако какая же роль во всем этом предназначалась мне лично? Почему Людовик брал с собою именно меня, а не кого-нибудь другого? Тысячи человек бросились бы на его призыв, готовые служить ему в любом деле, каково бы оно ни было; почему же его выбор пал на меня?

Кто-то тихо постучал в мою дверь, и, когда я отпер ее, какой-то человек осторожно и быстро проскользнул в комнату. К своему удивлению, я узнал Кэрфорда. В последнее время его мало было видно; вероятно, он выжал все, что ему было надо от легковерного Монмута, и обо всем донес платившему ему патрону. Однако, чтобы соблюсти приличие, я спросил его:

– Вы пришли ко мне от герцога Монмута, милорд?

Но ему, должно быть, сегодня было не до приличий. Он был в сильном возбуждении и, отбросив все церемонии, заговорил прямо:

– Я пришел поговорить с вами; через час вы отплываете во Францию?

– Да, – ответил я, – по приказу короля.

– Но в течение этого часа вы могли бы уже быть так далеко отсюда, что тот, с кем вы едете, не мог бы ждать вас.

– Ну, и что же, милорд?

– Словом… сколько вы возьмете за то, чтобы исчезнуть?

Мы стояли друг против друга, я смотрел на Кэрфорда, стараясь понять его цель, и наконец спросил:

– Зачем вы хотите платить мне? Ведь платить будете вы?

– Да, я. Вы, конечно, знаете, зачем и с кем вы едете?

– С месье де Перренкуром, и месье Круасси, – ответил я, – а зачем – этого я не знаю.

– Не знаете и того, кто еще едет с вами? – спросил он, глядя мне в глаза.

– С нами едет и она, – помолчав, ответил я.

– И вы знаете, зачем?

– Я могу угадать это.

– Так вот я хочу ехать вместо вас. Я покончил с этим глупейшим Монмутом, а служить французскому королю не хуже.

– Тогда попросите его взять и вас.

– Он не захочет, предпочитая вас.

– Значит, поеду я.

Кэрфорд подошел ближе ко мне. Я следил за ним, положительно не понимая, чего он хочет.

– Что вы выиграете своей поездкой? – проговорил он. – Если же вас не будет, де Перренкур возьмет меня.

– Разве ему недостаточно Кольбера?

Лорд подозрительно смотрел на меня, как бы не доверяя моей наивности, а затем произнес:

– Вы отлично знаете, что Кольбер для его цели не годится.

– Клянусь честью, я этой цели не знаю, – воскликнул я.