Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Новый дож Витале Микьель II прилагал все усилия, чтобы держаться той же золотой середины, но вскоре это стало невозможно. В 1158 г. из-за Альп снова явился Фридрих – на сей раз во главе гораздо более могущественного войска, чем в свой визит четырехлетней давности. Он собрал второй съезд в Ронкалье, на котором повел себя так, что ломбардские города пришли в ярость. Некоторые селения еще хранили верность империи, но уже через несколько недель Северная Италия подняла открытый мятеж. Мощная волна недовольства политикой императора прокатилась по всему полуострову. Возникла острая нужда в центре сопротивления, в такой силе, которая могла бы сосредоточить в себе устремления и идеалы тех, кто боролся за свободу и республику против имперского владычества, за Италию против Германии. По счастью для городов, охваченных мятежом, под рукой было целых две такие силы: папский престол и королевство Сицилия.
Еще за два года до этих событий, в 1156-м, папа Адриан и король Вильгельм Сицилийский встретились в Беневенто и подписали союзный договор. С тех пор папские и сицилийские дипломаты добились немалого, как порознь, так и совместными усилиями; и в августе 1159 г. представители четырех городов, наиболее решительно настроенных против Фридриха, – Милана, Кремы, Брешии и Пьяченцы – встретились с Адрианом в Ананьи, где в присутствии послов короля Вильгельма заключили союз, положивший начало будущей Ломбардской лиге. Города Северной Италии обещали не вести с империей никаких дел, не получив сперва согласия папы, а папа, в свою очередь, дал слово отлучить императора от церкви, по обычаю предуведомив его за сорок дней.
Это стало последним политическим шагом Адриана IV. Он уже был тяжело болен и вечером 1 сентября скончался от «грудной жабы». Его смерть открыла перед Фридрихом Барбароссой новые возможности. Отдавая себе отчет, что следующий папа наверняка продолжит политику своего предшественника, император решил вмешаться в процесс выборов и посеять семена раскола в папской курии. В результате перед церемонией интронизации, когда кардинал Роланд Сиенский (в прошлом – канцлер Адриана, выстраивавший для него внешнеполитический курс) готовился взойти на престол святого Петра под именем папы Александра III, один из его коллег, кардинал Оттавиано, священник церкви Санта-Чечилия ин Трастевере, внезапно набросился на него, схватил папскую мантию и попытался облачиться в нее сам. Сторонникам Александра удалось отнять у наглеца эту важную деталь церемониального облачения, но Оттавиано позаботился обо всем заранее. У него была наготове запасная мантия, которую он в спешке натянул на себя задом наперед, – после чего бросился к папскому трону, уселся на него и сам провозгласил себя папой Виктором IV. Вместо торжественной церемонии получился недостойный спектакль, но свое дело он сделал. Послы Фридриха в Риме немедленно объявили Виктора законным понтификом. Практически вся остальная Западная Европа вскоре признала превосходство Александра, но восстановить единство курии оказалось уже невозможно. Хаос, и без того царивший в итальянской политике, на следующие восемнадцать лет усугубился ожесточенной борьбой за папский престол.
Столкнувшись с необходимостью признать одного из двух пап-соперников, Венеция больше не могла оставаться в стороне от политических игр. Кроме того, ее уже не на шутку тревожило положение дел в Ломбардии. Стало очевидно: если Фридрих продолжит в том же духе, то к независимой Венеции он проявит ничуть не больше уважения, чем к любому другому итальянскому городу. С учетом этого Венеция поддержала папу Александра, а значит – по умолчанию – и ломбардских мятежников. Император тотчас обрушил на нее возмездие – точнее говоря, попытался. Убедить три ближних города, сохранявшие ему пассивную верность, – Падую, Верону и Феррару – напасть на гордого и зачастую чересчур властного соседа было нетрудно, но венецианцы с такой же легкостью дали им отпор. Возможно, эти города в действительности и не хотели воевать; неслучайно уже в 1163 г. два из них, Верона и Падуя, а также присоединившаяся к ним Виченца заключили с Венецией союз и поклялись не уступать Барбароссе, как их предки когда-то не уступили Карлу Великому. Последующая атака на Градо, которую с подачи Фридриха предпринял патриарх Аквилеи, бывший родом из Германии, оказалась еще менее успешной. Венецианский флот поспешил на помощь осажденному городу и захватил в плен не только самого патриарха, но и около семисот его последователей. Пленники были освобождены лишь после того, как поклялись посылать республике ежегодную дань – дюжину свиней (по одной – на каждый из капитулов собора). Свиньи должны были прибывать в город в последнюю среду перед Великим постом, чтобы на следующий день, в «жирный четверг» (джоведи грассо), горожане могли вдоволь погонять их по Пьяцце.
В сущности, эти два эпизода прошли для венецианцев почти незамеченными. Республике повезло, что у Фридриха имелись еще три задачи на Итальянском полуострове, и, как он ни желал поставить Венецию на колени, эти насущные дела требовали внимания в первую очередь. Первой его целью была Анкона, которая, по мнению Фридриха, была неотъемлемой частью Западной империи и на землях которой несколькими годами раньше Мануил Комнин расположил византийский аванпост; второй – как всегда, нормандская Сицилия, а третьей – Рим, где Барбаросса намеревался сместить папу Александра и заменить его своей новой марионеткой. Прежний протеже Фридриха, антипапа Виктор, так и не смог удержаться на папском престоле и вынужден был покинуть Рим; в 1164 г. он умер жалкой смертью в Лукке, где несколько лет до того перебивался доходами от не слишком успешного разбоя и пал так низко, что местные власти даже не разрешили похоронить его в стенах города.
Отвлекаться на подробности этой самой амбициозной итальянской кампании Фридриха мы не станем. Достаточно сказать, что по первым двум направлениям он не добился ничего, а по третьему – откусил такой большой кусок, что проглотить его уже не представлялось возможным. Рим, как и прочие северные города, был коммуной с собственным городским правительством, а римляне так ненавидели Фридриха еще со времен его первого злополучного визита, что оказали ему поистине героическое сопротивление. Наскоро окружив рвами
