Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий
Взволнованный, трезвый как стеклышко Мак-Адам ждал его на борту «Оттера».
— Вы хотели видеть этот случай в его кризисном проявлении, доктор, прошу, пройдемте вниз, — сказал он громко, и тихо:
— Ох уж и кризис, черт меня побери со всеми потрохами. Мне будет легче, если вы будете рядом для консультаций, коллега. Я разрываюсь, по меньшей мере, натрое.
Он провел Стивена в капитанскую каюту, где на софе лежал лорд Клонферт, сложившись вдвое от боли. Он попытался хоть как-то овладеть собой, чтоб приветствовать Стивена и поблагодарить за приход:
— Так великодушно — чрезвычайно обязан — чрезвычайно опечален, что приходится принимать в таких условиях, — но сильные колики не дали ему продолжать.
Стивен тщательно осмотрел его, задавая вопросы, осмотрел вновь и доктора вышли. Внимательные слушатели, прижав ухо к двери, вряд ли что-нибудь поняли бы из их латыни, но по тону было ясно, что доктор Мэтьюрин ничего не имеет против версии Мак-Адама «заворот кишок» и лечения бальзамом Лукателлуса, но что он сам склоняется к спазму подвздошной кишки и может сообщить, что экстракт морозника в лошадиных дозах и сорок капель настойки опия плюс шестьдесят капель вина с мышьяком в сопровождении bolus armenus для временного облегчения дали неплохие результаты в похожем случае (хотя при менее сильных коликах), когда корабельный казначей, очень здоровый казначей, пребывал в ужасе перед ревизией в конце кампании. Но этот случай, несомненно, особенно трудный и интересный и требует длительных консультаций. Доктор Мэтьюрин рад был бы послать за медикаментами, которые он упоминал, и когда клизма окажет свое благотворное действие, доктор Мак-Адам мог бы прогуляться по острову и обсудить все нюансы, ибо доктор Мэтьюрин всегда считал, что на ходу лучше думается.
Слушатели испарились с приходом и уходом посыльного, и, хотя они не могли ничего сказать по поводу назначенных лекарств, через некоторое время стоны из каюты прекратились. Однако услышанная фраза «… замечательно бы в случае отрицательного результата провести вскрытие…» стоила доктору Мэтьюрину нескольких весьма недобрых взглядов, когда оба медика направились к борту — на «Оттере» любили своего капитана.
Вверх и вниз прогуливались они среди торопящихся к погрузке солдат, а затем по черепашьему парку, где печальный француз-смотритель стоял по бедра в своих подопечных, и дальше вглубь острова, пока грохот разбивающихся о риф валов не превратился в непрерывный негромкий гул. Стивен успел увидеть: летящих попугаев, которых он не смог определить, нескольких турачей, баньян, чьи корни образовывали темные арки, служившие укрытиями для полчищ крыланов размером со среднего голубя, и несколько многообещающих пещер. Однако разум его также продолжал следовать за пространными рассуждениями Мак-Адама о хабитусе их пациента, его диете и состоянии его разума. Стивен с готовностью согласился с коллегой, отвергающим физические причины болезни.
— Вот где лежит причина, — снова и снова провозглашал Мак-Адам, тыкая в свою плешивую макушку, на которой на фоне бледной кожи выделялись охрянисто-коричневые пигментные пятна.
«Ты не был так уж уверен в своем диагнозе совсем недавно, дружок», — подумал Стивен, но вслух ответил:
— Я вижу, вы знаете его довольно давно?
— Я знал его еще мальчишкой, ведь я пользовал еще его отца. И я ходил с ним многажды все эти годы.
— И настроение peccatum, столь ужасное для Christianos non nominandum, что вы скажете об этом? Я знаю, это приводит к странным расстройствам, правда, в основном кожным, и не таким сильным, как это.
— Вы имеете в виду содомию? Я бы определенно знал. У него регулярные половые сношения с противоположным полом, и так было всегда. Хотя и в самом деле, — Мак-Адам подождал, пока Стивен выкопает растение и завернет его в носовой платок, — только мудрый человек всегда разделит женское и мужское. Определенно, мужчины действуют на него сильнее женщин… У него было больше женщин, чем ему требовалось, они ходили за ним табунами, они занимали его, но именно мужчины — его склонность, я убеждаюсь в этом снова и снова. Вот этот кризис — я знаю, что причиной послужило замечание этого вашего капитана Обри. Уж и Корбетта бы хватило, а уж этот Обри… Я слышал о нем все чаще и чаще — еще даже до того, как он отплыл к Мысу. Каждое упоминание в «Газет» — его или Кохрейна, каждый малейший слух, любая сплетня — препарирующая, преуменьшающая, преувеличивающая, восхваляющая и поносящая — все сравнивается с его собственными делами и поступками, не может оставить их в покое, как старую чешущуюся рану. Черт бы драл его капризы, с чего бы ему надо быть Александром Великим? Выпить не хотите? — спросил Мак-Адам другим голосом, вытаскивая фляжку.
— Нет-нет, — отказался Стивен.
До этих пор правила научного обсуждения сдерживали речь Мак-Адама и даже его грубый варварский акцент, но спиртное быстро подействовало на распаренный организм, и вскоре Стивен стал находить общество освобожденного от условностей Мак-Адама утомительным. Да и солнце уже стояло всего на ладонь над горизонтом. Он развернулся, и направился через почти опустевший лагерь, вниз, на пустой уже пляж, и далее в шлюпку, а сзади, пошатываясь, плелся Мак-Адам.
— Прошу заметить, коммодор, — произнес он, взбегая на ют, — что я вернулся за семь минут до истечения срока, и хотелось бы, чтоб это было учтено в следующий раз, когда позволят служебные дела.
В настоящее время служебные дела требовали от Стивена, его сослуживцев и трехсот шестидесяти восьми солдат проехаться по двенадцатой параллели, покрыв сотню лиг между Родригесом и остальной эскадрой так быстро, как только мог позволить ход тяжело груженой «Нереиды». Было бы разумнее разместить солдат на куда более просторном «Рэйсонейбле», но все решала скорость и Джек страшился потерять время при перегрузке десанта на предназначенную для высадки «Нереиду» (ибо место высадки было выбрано согласно мнению Корбетта, и именно «Нереида», обремененная знаниями о местном побережье, и с малой осадкой, должна была высадить войска у Пойн Де Галетс). И вот «Нереида», где на палубе яблоку негде было упасть, шла на запад, распространяя за собой ароматы восточной кухни.
Скрипя давно просящим замены рангоутом, они прошли весь путь за два дня и вечером второго дня обнаружили «Боадицею» и «Сириус» северо-восточнее Маврикия, точно в месте рандеву, и, насколько это можно было утверждать, все еще незамеченными с острова. Это Джек узнал от мокрого как мышь капитана Пима, которого без жалости вытащил на флагман через штормовое море, швырявшее потоки теплой зеленой воды на палубу идущего под зарифленными марселями двухдечника. Пим обладал неплохими сведениями, полученными с двух рыбацких суденышек, захваченных на удалении от острова: «Канониру», списанному из военных кораблей, оставили только 14 орудий и в настоящий момент его переоснащали для коммерческого рейса во Францию примерно через месяц, только один из новых тяжелых фрегатов, «Беллона», находился в Порт-Луи, «Манш» и «Венус» недавно ушли на северо-восток с шестимесячными запасами на борту.
