Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)
Но Кордеме нигде не было, и никто из труппы не видел его с конца представления. Бине прошел ко входу, но и там не нашел его. Сначала он разозлился, потом, продолжая напрасно звать Кордеме, встревожился и наконец, когда Полишинель обнаружил за дверью брошенный костыль, не на шутку разволновался. В душу Бине закралось ужасное подозрение, и он заметно побледнел под гримом.
– Но он же не мог ходить без костыля сегодня вечером! – воскликнул он. – Как же он ушел без костыля?
– Наверно, он пошел в гостиницу, – предположил кто-то.
– Но он же не мог ходить без костыля, – настаивал господин Бине.
Поскольку стало ясно, что Кордеме нет в рыночном зале, все отправились в гостиницу и оглушили хозяйку расспросами.
– Да-да, господин Кордеме недавно заходил.
– Где он сейчас?
– Он сразу же опять ушел. Он заходил за своей сумкой.
– За своей сумкой! – Бине чуть не хватил апоплексический удар. – Когда это было?
Она взглянула на часы, висевшие над камином.
– Примерно полчаса назад, за несколько минут до ренского дилижанса.
– Ренского дилижанса! – Господин Бине лишился дара речи. – А он… он мог ходить? – спросил он наконец в ужасном волнении.
– Ходить? Да он бежал как заяц, когда вышел из гостиницы. Я сама подумала, что это подозрительно, – ведь он так сильно хромал, с тех пор как упал с лестницы. А что случилось?
Господин Бине рухнул в кресло, схватился за голову и застонал.
– Этот мерзавец все время притворялся! – воскликнула Климена. – Он разыграл падение с лестницы, это был трюк. Он надул нас.
– Пятнадцать луидоров, не меньше, а то и все шестнадцать! – воскликнул господин Бине. – О, бессердечный негодяй! Надуть меня, который был ему отцом, – да еще в такой момент!
Актеры стояли молча, застыв в страхе, и гадали, насколько теперь уменьшится их скудное жалованье. Вдруг раздался смех.
Господин Бине сверкнул налившимися кровью глазами.
– Кто смеется? – взревел он. – Кто этот бессердечный негодяй, который имеет наглость смеяться над моим несчастьем?
Андре-Луи, все еще облаченный в великолепный черный наряд Скарамуша, смеясь, выступил вперед.
– Ах, это вы! Вы у меня не так засмеетесь, мой друг, если я вздумаю возместить убытки одним способом, известным мне.
– Тупица! – презрительно отозвался Скарамуш. – Слон с куриными мозгами! Ну и что с того, что Кордеме удрал с пятнадцатью луидорами? Разве он не оставил вам взамен нечто гораздо более ценное?
Господин Бине разинул рот от удивления.
– Да ты, наверно, выпил – и хватил лишку, – заключил он.
– Да, выпил – из фонтана Талии.[93] Ну неужели вы так ничего и не поняли? Разве вам не ясно, какое сокровище оставил Кордеме?
– Что же он оставил?
– Замечательный сюжет для пьесы – он разворачивается передо мной. Часть названия мы позаимствуем у Мольера и назовем пьесу «Проделки Скарамуша». Если публика Мора и Пиприака животики со смеха не надорвет, то в дальнейшем я согласен играть тупицу Панталоне.
Полишинель хлопнул в ладоши.
– Превосходно! – горячо проговорил он. – Обратить неудачу в удачу, убыток – в прибыль! Вот что значит быть гением!
Скарамуш отвесил изысканный поклон.
– Полишинель, вы пришлись мне по сердцу. Люблю тех, кто способен оценить меня по достоинству. Если бы Панталоне был хоть наполовину так умен, как вы, мы бы, несмотря на побег Кордеме, выпили сегодня бургундского.
– Бургундского? – взревел господин Бине, но его прервал Арлекин, захлопавший в ладоши.
– Вот это сила духа! Вы слышали, хозяйка? Господин Бине попросил бургундского.
– Я не просил ничего подобного.
– Но вы же сами слышали, любезная сударыня. Мы все слышали.
Остальные хором подхватили слова Арлекина, а Скарамуш улыбнулся господину Бине и похлопал его по плечу.
– Ну же, приятель, бодрей! Ведь вы сами говорили, что нас ожидает богатство! Разве мы не получили средство заработать состояние? Итак, бургундского, и выпьем за «Проделки Скарамуша»!
И господин Бине, до которого наконец дошла идея Андре-Луи, сдался и напился вместе со всеми.
Глава VI
Климена
Хотя мы перерыли горы сохранившихся сценариев импровизаторов, так и не удалось обнаружить «Проделки Скарамуша», ставшие, как говорят, прочным фундаментом процветания труппы Бине. Впервые пьесу сыграли в Море на следующей неделе после дебюта Андре-Луи, который выступил в заглавной роли. И актеры, и публика называли его теперь Скарамушем. Если он хорошо справился с ролью Фигаро-Скарамуша, то в новой пьесе, которая была гораздо лучше предыдущей, превзошел самого себя.
После Мора отправились в Пиприак, где дали четыре представления, сыграв по два раза обе пьесы, ставшие костяком репертуара труппы Бине. Скарамуш, войдя во вкус, играл теперь намного лучше. Спектакли проходили так гладко, что Андре-Луи даже предложил Бине после Фужере, куда они должны были поехать на следующей неделе, попытать счастья в настоящем театре в городе Редон. Эта мысль сначала ужаснула Бине, но Андре-Луи постоянно подогревал его честолюбие, и, поразмыслив, толстяк кончил тем, что поддался искушению.
В те дни Андре-Луи казалось, что он нашел свое истинное призвание, и он уже начинал любить новую профессию и даже мечтал о карьере актера-автора, которая увенчалась бы Меккой всех комедиантов – «Комеди Франсез». Кроме того, от сочинения канвы для импровизаторов он мог бы перейти к пьесам с диалогом – настоящим пьесам, как у Шенье, Эглантина и Бомарше.
Такие мечты показывают, как легко Андре-Луи привязался к профессии, к которой Случай и господин Бине общими усилиями подтолкнули его. Я нисколько не сомневаюсь, что у него был подлинный талант драматурга и актера, и убежден, что, сложись все иначе, он занял бы прочное место среди французских драматургов и таким образом полностью осуществил свои планы.
Однако, предаваясь мечтам, Андре-Луи не пренебрегал и практической стороной дела.
– Вы понимаете, – спросил он господина Бине, – что в моей власти заработать вам состояние?
Они сидели вдвоем в небольшом зале гостиницы в Пиприаке, распивая бутылку превосходного вольне.[94] Только что закончился четвертый, и последний, спектакль. Дела в Пиприаке шли прекрасно, как в Море и Гишене. О процветании говорило и то, что они пили вольнэ.
– Я соглашусь с вашими словами, мой дорогой Скарамуш, чтобы услышать продолжение.
– Я ничего не имею против того, чтобы заработать вам состояние. Однако я не должен забывать и свои интересы. Вы же понимаете, что за пятнадцать ливров в месяц не продают столь исключительное дарование, как у меня.
– Есть другой вариант, – мрачно сказал Бине.
