Евгений Красницкий - Богам – божье, людям – людское
«Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед», – пропел над крепостью рожок Дударика.
– Чего это? – удивился Бурей.
– Обед, – объяснил Мишка. – Милости просим отведать нашего хлеба-соли.
– Обед, это хорошо! – Бурей почесал живот и задумчиво склонил голову, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. – В самый раз! Вот за обедом-то все и расскажешь. Веди!
Обед завершался вполне благостно. Отроки уже поели и ушли, кухонные девки убирали со столов, а Мишка еще сидел вместе с начальством и выслушивал пространные комплименты Корнея и Аристарха кулинарному искусству Плавы. Бурей тоже изредка издавал одобрительное ворчанье, хотя внимание его было главным образом занято извлечением мозга из здоровенного мосла, преподнесенного ему в качестве десерта.
Никто, казалось бы, не замечал того, что потчует начальственных гостей не сама Плава, в чей адрес отпускаются комплименты, а Анна Павловна.
«Просто необходимо отдать должное леди Анне, сэр! Умна, несомненно, умна – вспомнила, что Бурей запорол насмерть старшую дочку Плавы по приказу лорда Корнея. Разумеется, никакими похвалами поварскому искусству это не компенсируешь, а потому, во избежание сюрпризов, отослала Плаву куда-то и взялась командовать кухонными девками сама. Ну а с Листвяной так и вообще высший пилотаж! Это ж надо так подставить бабу, нацелившуюся занять вакансию свекрови! Вроде бы и появляется ваша, сэр, матушка в Ратном не чаще раза в неделю – по воскресеньям церковь посещает, а как слушок сумела запустить насчет «боярыни Листвяны»! Лорда Корнея чуть удар не хватил, он Листвяне теперь такую «боярыню» покажет – мама не горюй! А вы еще ей про информационные войны что-то там рассказывали! Смешно-с!»
Анна Павловна ласково кивала в ответ на похвалы и просила дорогих гостей еще немного задержаться: мол, как раз подходят пироги с малиной первого урожая. Мишку такой расклад вполне устраивал, поскольку после обеда по расписанию проводилась смена дежурных десятков. В крепости был воссоздан ритуал смены караула в Советской армии, а дед весьма скептически относился ко всякого рода строевым экзерсисам, исполняемым в пешем порядке и непосредственно не связанным с боевой подготовкой.
– Господин воевода, господин воевода! – раздался со стороны входа в трапезную голос. – Сучок с пришлыми работниками подрался!
Дед недовольно обернулся, и только после этого, совершенно невпопад, последовала уставная формула:
– Господин сотник, дозволь обратиться! Дежурный урядник Антон!
«Почему Антон? Он же позавчера дежурил, следующее дежурство только через несколько дней. Поменялся с кем-то? Ага, Антоша, любишь на глазах у начальства вертеться? Еще один штришок к твоему портрету – штабным бы тебе быть. Впрочем, адъютант вам нужен, сэр Майкл, или не нужен? Тем более что мысли о повышении урядник Антоний в вас уже возбуждал. Так почему бы и нет?»
– Что значит подрался? Сразу со всеми? – осведомился Корней. – Хотя этот может… Ну-ка, объясни толком: что случилось?
Нинея, как и обещала, после Велесова дня[14] прислала на строительство крепости работников. Больше сотни. Мишка в это время был в походе за болото, но Кузьма вместе с оставшимися наставниками подсуетился: разместил прибывших во второй казарме и устроил большую охоту, чтобы обеспечить дополнительную рабочую силу мясом. Охота удалась – сами работники исполнили роль загонщиков, а «Нинеин контингент» смог попробовать свои самострелы в деле. И все бы было хорошо, но камнем преткновения стал скандальный характер старшины строительной артели Сучка.
Присланные волхвой работники строителями не были, а Сучок никаких скидок на отсутствие у них опыта делать не пожелал. И вот, как назло, именно в день приезда воеводы артельный старшина достал-таки своим хамством работников, и несколько «Нинеиных кадров» сноровисто настучали кулаками по разным частям сучковского организма, а потом, видимо для охлаждения страстей, пустили его поплавать во рву с водой.
Место, правда, выбрали неудачно – в опасной близости к желобу, по которому вода поступала на колесо лесопилки. По счастью, затянуло в желоб только шапку, а самого Сучка вытащили на плотину караульные. Плотницкий старшина отплевался, утерся и огласил окрестности зовом, который ни в какие времена не оставлял равнодушным ни одного русского мужского пола:
– Наших бьют!!!
Тут-то и выяснилось, что учеба в Воинской школе все-таки сделала свое дело. Несмотря на то что ни одного из наставников поблизости не случилось, быстро сбившаяся в кучку плотницкая артель больше ничего предпринять не успела, оказавшись отрезанной от дреговичей дежурным десятком, грозно наставившим на плотников заряженные самострелы. Еще через минуту к дежурному десятку присоединились опричники под командой Дмитрия, на всякий случай взявшие на прицел и дреговичей, особой агрессии, впрочем, не проявлявших.
Пока конфликтующие стороны испытующе глядели друг на друга, не решаясь предпринять какие-либо конкретные действия, в крепость вбежал виновник происшествия, Сучок, но, не успев ничего сказать или сделать, был сбит с ног конем Мефодия и чуть не затоптан конями десятка Варлама, с которым Мефодий проводил занятия неподалеку от моста через ров.
Никто из наставников все еще не появился, Мишки тоже не было, и инициативу взял на себя Дмитрий, показав, что жизненные уроки (свои и чужие) не прошли для него даром.
– Закуп! – заорал он на мокрого и грязного, чудом избежавшего смерти под копытами Сучка. – Как посмел на вольных людей руку поднять?!
Сучок замер на четвереньках, так и не успев подняться на ноги, над крепостью повисла настороженная тишина. Дмитрий с опаской покосился на плотников – не собираются ли те защищать своего шефа – и скомандовал, указывая на плотницкого старшину:
– Младший урядник Филипп! Взять! В темницу его! – Обвел взглядом всех собравшихся и заключил: – Все по местам, ждать решения господина воеводы! Хоть один в драку полезет, прикажу стрелять!
– Сучок живой, не покалечен? – деловым тоном осведомился у Антона дед.
– Так точно! Живой, – бодро отрапортовал Антон. – Артельщики с пришлыми чуть стенка на стенку не пошли, но мы их самострелами пугнули и развели, а Сучка старшина Дмитрий приказал в темницу посадить.
– Кхе! Молодцы!
– Рад стараться, господин воевода!
– Сучка оставить в темнице, Дмитрию присматривать за порядком, – распорядился Корней. – Мы здесь закончим и придем. Ступай.
– Слушаюсь, господин воевода!
– Кхе! Доигрался лысый дурень. Что делать станешь, Михайла?
– Я уже сделал все, что мог. Пока Нинея работников не прислала, Сучок себя прилично вел. Знаешь, деда, наверно, надо уже твою власть употребить – и для дреговичей, и для артельщиков твое слово весомее будет.
