Виталий Гладкий - Приключение ваганта
Школяры Сорбонны состояли из «стрижей» — студиозов, не связанных ничем, кроме обязательства по отношению к учителю, следовательно, совершенно свободных; из пансионеров, платящих за «педагогики»; и тех, кто жил в коллежах. Поднадзорное житье для юного де Вержи было, что рыбья кость в горле, хотя, по здравому размышлению, жить в коллеже дешевле, нежели снимать угол у господина Бернье.
Поэтому поначалу он склонялся к тому, чтобы поселиться в этой студенческой бурсе, так как был уверен, что Ангерран де Вержи, выпроводив сына за порог, посчитал свои отцовские обязанности исполненными, а значит, ждать от него денег не приходится. Ну разве что какие-нибудь крохи, притом не из кошелька старого жмота, а от матушки, что совершенно не устраивало Жиля.
Но тут подсуетился Гийо, которого совсем не устраивала ситуация с коллежем. Пройдоха смекнул, что в таком случае его общение с Жилем будет ограничено, а значит, как слуга он практически не нужен. Это совсем не входило в планы Гийо. Ведь тогда, чтобы прокормиться, ему придется или наниматься грузчиком на пристанях Сены, или заняться воровским ремеслом, что было чревато серьезными неприятностями. Одно дело — стянуть то, что нечаянно подвернется под руку, а другое — поступить в гильдию парижских воров и грабителей. Это был прямой и самый короткий путь на Монфокон — огромную каменную виселицу, построенную в XIII веке за стенами Парижа, во владениях графа Фокона, на которой одновременно могло быть повешено до пятидесяти человек.
Не мудрствуя лукаво, хитроумный Гийо подсказал Жилю, чтобы тот ознакомился с арендным договором, касающимся коллежа Сорбонны. Он хранился в университетской библиотеке, в открытом доступе. Когда Жиль прочитал, что в дортуар «не допускается к проживанию никакая особа, совершающая бесчестные, возмутительные или вредные для коллежа поступки», а затем и другой пункт: «Нельзя приводить никаких распущенных особ, но только родственников, слуг или жильцов честного поведения», у него екнуло под сердцем. Это что же, он приехал в Париж вкусить вольностей студенческой жизни, а придется жить как в Пти-Шатле — Малом замке, где находилась тюрьма?!
Этот мрачный замок произвел на Жиля неизгладимое впечатление. В Пти-Шатле обычно препровождали буйных школяров из Латинского квартала[31]. Некоторые камеры даже носили название наиболее оживленных улиц района Сорбонны, как рассказал всеведущий Гийо.
Кипение жизни в Париже завораживало Жиля. С утра и до позднего вечера он таскал за собой изрядно уставшего Гийо, который предпочитал этим походам безделье и спокойную беседу в какой-нибудь дешевенькой таверне. Пройдоха постоянно бурчал, жаловался на боли в коленках, но Жиль был неумолим. Он хотел как можно быстрее познать Париж, что называется, от низа до самого верха, докопаться до его глубин. Особенно нравились ему торговые места, где толпилось огромное количество людей.
Жиль детально исследовал все рынки Парижа, в том числе и Гранд-Орбри, расположенный между мостами Сен-Мишель и Пти-Пон. Этот рынок ему особенно нравился. Он источал запахи, которые напоминали Жилю родные места, — здесь продавали разные пахучие корешки, травы, цветы и саженцы растений. А еще новоиспеченный школяр старался разобраться в хитросплетении улочек и переулков Парижа, не по годам мудро рассудив, что в будущем такие знания могут ему здорово пригодиться.
Иногда Жиль и Гийо теряли друг друга в городской толчее, и тогда они встречались у камня святого Бенедикта. Это была своего рода достопримечательность Парижа. Камень представлял собой гранитный столб, вбитый в мостовую. Он указывал границы округов святого Бенедикта и святой Женевьевы. Столб служил местом встречи парижан. А еще во время похоронных процессий он исполнял роль придорожного креста. Когда прихожане несли гроб на кладбище, то обязательно останавливались возле камня святого Бенедикта, чтобы помолиться и отдохнуть.
Особенно богат впечатлениями оказался правый берег Сены. Там располагалось большое количество разнообразных рынков — зерновые, хлебные и мучные, торговые ряды и лавки, где продавали птицу, молочный ряд и живодерня, где жили мясники. На рынке Сен-Жан-ан-Грев (где вскоре Жилю предстояла встреча с цыганом, пообещавшим продать лошадей) продавали сено; на рынке Веннери торговали овсом, на Таблетри можно было купить изделия из слоновой кости; возле ворот Сент-Оноре жили суконщики и продавали сукна, на улице Сен-Мартен изготавливали бронзовые изделия, улица Кенкампуа была сплошь застроена мастерскими ювелиров, на улица Курари торговали драгоценными камнями, а на улице Вуарри — изделиями из стекла…
Галантерейщики жили на улице Ферр, мастера, изготавливающие сундуки и лари, обитали у кладбища Сен-Жан, изготовители гвоздей и продавцы проволоки имели свои дома и мастерские на улице Мариво, оружейники жили на улице Омри, текстильщики — на улице Ломбардов, кожевенники — на Кордонри. Улицу Сен-Дени облюбовали бакалейщики, аптекари и шорники; рядом с церковью Сен-Жак проживали писцы, улицу Командрес в основном облюбовали вдовы, занимающиеся наймом слуг и горничных, а неподалеку от этого места находилась улица Менестрелей (там же находилась и школа музыкантов).
Забрел как-то Жиль и в квартал, где жили «веселые девушки». Он состоял из трех улиц — Бур-л'Аббе, Бай-У и Кур-Робер. Хорошо, Гийо оказался рядом. Вдвоем они едва отбились от «красоток», которые были одна страшнее другой. Жиль потом долго вспоминал ярко накрашенные щеки блудных девок, их голодные взгляды и цепкие руки, которые хватались за его пурпуэн, надеясь на хороший заработок. Ведь состоятельные люди обычно не посещали эту клоаку, разве что приезжие.
Но вот настал день, который назначил Тагар. Площадь Сен-Жан-ан-Грев полнилась возами с сеном и дровами, а под стенами домов ютились лавки, лотки и палатки со всякой всячиной, необходимой любому, кто имеет лошадей и конюшню. Кроме кожаных и металлических изделий здесь же продавали разную снедь и вино, чтобы покупатели и торговцы могли «обмыть» честную сделку или просто перекусить и выпить с устатку. Между возами шныряли подозрительные личности, один вид которых заставлял Жиля держать руку поближе к эфесу шпаги. «Мазурики, мессир…» — коротко ответил Гийо, когда молодой человек спросил, кто эти типы.
Двое из них начали тереться возле Жиля, но бдительный Гийо выразительно посвистел и сделал какой-то знак пальцами, после чего воры поспешили скрыться с глаз. Жиль промолчал, однако сделал в своей памяти еще одну зарубку. Оказывается, Гийо не настолько прост, как хочет показаться. После визита к Тагару, который назвал Гийо именем Жака Бонома, Жиль намеревался выяснить, что за всем этим стоит. Однако благоразумие взяло верх, и юноша прикусил язык, решив, что у каждого человека могут быть тайны, о которых посторонним знать не следует, и Гийо не исключение. Тем более что у его слуги за плечами была жизнь, полная приключений. Гийо много рассказывал Жилю о своих скитаниях и все же кое-что, похоже, утаил, но это его личное дело.
