Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании
– Не всякий немертвый становится таковым по доброй воле. Не у каждого есть выбор. В отличие от вас.
– Вы мне предлагаете…?
– Да. Я именно что предлагаю вам стать вампиром. Скажите «нет», и я тут же удалюсь.
– Но почему именно я? Ведь вы могли пройти мимо? Проклятье, да вы могли и вовсе не заглянуть в эту камеру! Просто совпадение?
– Скорее предназначение. Мы существа из фольклора, а в сказках ничего не бывает просто так. Они очень скупые, сказки. Никогда не тратят действие понапрасну. Один эпизод влечет за собой другой. Если принцесса уснула мертвым сном, значит, ее должен расколдовать принц. Если на ступенях остался хрустальный башмачок, он обязательно будет впору какой-нибудь ножке, даже если перед этим придется искромсать несколько. Ну а если в вашей тюремной камере появился вампир, и вы не поддались его сонным чарам… додумайте сами. Мы встретились неспроста, Виктор. Каков будет ваш ответ?
– Да! – закричал виконт. Чтобы вампир не передумал, он готов был продолжать до бесконечности. – Да, да, да!!!
Он даже не вздрогнул, когда клыки впились ему в шею. Его кровь лилась в рот Сен Жермену, и можно было лишь плыть по течению, блаженно улыбаясь. Ему было хорошо. Затем возникло ощущение слабости, но за последнее время Виктор уже свыкся с ним. Капля за каплей утекала жизнь. Вот уже конечности сковало холодом, он пробежался по всему тела и вплотную подобрался к сердцу. Но перед последним стуком вампир, молниеносным движением вспоровший себе запястье, выдавил несколько капель крови в рот Виктора. Застонав, тот припал губами к царапине, не давая ей затянуться.
Прав был Сен-Жермен! Алхимия – просто чепуха по сравнению с тем, что происходило сейчас. Это ли не трансмутация? Он чувствовал, как по его жилам течет расплавленное золото. Как прекрасно умирать! Смертная оболочка лишь уродливый покров, из которого выпорхнет ослепительная бабочка. Слишком долго он ползал по земле, опасаясь, как бы его не раздавили, но теперь он будет парить. Ему не придется жить ни в тени Гильотины, ни в тени Креста. Его переполняла сила столь древняя, что он не мог дать ей имя. Что там Мастер говорил про сказки? Да, лучше так. По крайней мере, в сказках присутствует хоть какая-то логика. Там героев не швыряет по жизни, они не кружатся, как палые листья в водовороте – без смысла, без системы, без малейшего контроля над своей судьбой.
…Но если бы Мастер повстречался ему раньше! Древней крови хватило бы на двоих…
– Виктор? – Сен-Жермен похлопал его по щеке, и новый вампир открыл глаза. – Как вы себя чувствуете?
– Великолепно. Благодарю вас, господин Мастер.
– Ради всего несвятого, зовите меня Сен-Жерменом! – поморщился тот. – За сорок лет в университете мне опостылели и титулы, и звания, и научные степени, и прочая белиберда!
– Как вам угодно, Сен-Жермен.
– Вот и славно. А сейчас я научу вас превращаться в туман, и мы просочимся отсюда. Прямо через замочную скважину. Главное, не попасть под сильный ветер, а то капельки разнесет по сторонам. Кому охота снимать свои уши с ближайшей изгороди? Или кое-что поважнее, – подмигнул вампир, но вдруг обеспокоенно посмотрел на свое создание. – Только сдается мне, вы еще слишком слабы.
Если это слабость, то, что же тогда сила? Его сознание распахнулось и прокатилось по тюрьме, всасывая накопившийся здесь страх – старинный, черной плесенью вросший в стены, и совсем свежий, от которого тянулись тонкие нити по всему Парижу, к женам, детям, друзьям, слугам. От этого ощущения можно было захмелеть. А если даже страх так сладостен, то какова же на вкус человеческая кровь? Виктор решил не тянуть с ответом.
– Нехорошо уходить, не попрощавшись. Хочу перемолвиться парой словечек с добрыми друзьями. Позволите?
Вампир покосился на спящих узников.
– Только, чур, недолго. Я подожду здесь.
– Нет, лучше подождите у ворот. Замочная скважина – это все же несолидно. Я привык входить и выходить через дверь. Парадную.
Сен-Жермен собрался было возразить, но что-то в голосе Виктора заставило его умолкнуть. Раскинув руки по сторонам, он разлетелся на частицы и собрался в зеленоватую дымку, которая просочилась через дверные щели. Задумчиво поглаживая подбородок, виконт де Морьев тоже подошел к двери. Он мог высадить ее в два счета, но так слишком скучно. Если чему-то поучиться у новой власти, так это умению превращать смерть в праздник.
Он постучал.
– Кому не спится? – снаружи послышался осипший голос.
– Я хочу подать прошение о помиловании на имя общественного обвинителя, – сказал Виктор первое, что пришло в голову.
– А утра дождаться не мог?
– Я в списках на завтрашний день. Но я надеюсь, что гражданин Фукье-Тенвиль еще успеет рассмотреть мое прошение.
– Будто у него нет других занятий, как с твоим прошением возиться.
– О, мое предложение его заинтересует! В обмен на свою жизнь я готов заплатить немалые деньги. Армии сейчас нужны финансы. Наше правительство радуется даже трем франкам, которые сиротка вытрясла из копилки, а я предлагаю десять тысяч. Деньги надежно спрятаны. Только я знаю где.
– Эх ты, сволочь контреволюционная, – беззлобно констатировал тюремщик. – Ладно, выходи. Напишешь прошение у меня на глазах.
Дверь распахнулась, и перед Виктором предстал солдат, крепко сжимавший в правой руке дубинку. Кивком он велел виконту выходить, но тот вдруг подался вперед, словно споткнувшись. Это что еще за штучки? Но прежде чем тюремщик успел поднять его, а то и дубинкой приласкать, Виктор взмыл в воздух, совершил сальто, оттолкнувшись ногами от потолка, и в мгновение ока оказался за спиной у стража. Роли поменялись. Столь же стремительным движением вампир схватил стража за правое запястье. Хрустнула кость, и дубинка покатилась по каменному полу. Мужчина завопил, но рот ему закрыли пальцы, холодные и твердые, как прутья чугунной ограды.
– Меня всегда интересовало, какие у революционеров бывают последние слова? – его ухо защекотал вкрадчивый шепот. В тот же момент вампир убрал руку.
– Боже милосердный, – только и успел прошептать тюремщик. Горло его вспыхнуло болью, словно по нему полоснули раскаленной бритвой. Когда тело мужчины обмякло, вампир позволил ему упасть и перешагнул через него, как ребенок через надоевшую игрушку.
– Ты разочаровал меня, друг мой. Я-то надеялся, что ты споешь Марсельезу, – сказал Виктор, вытирая губы ладонью. Теплая кровь заливала счастливую линию его жизни.
Насытившись, Виктор отшвырнул тучное тело и собирался уже уходить, как вдруг его внимание привлекла связка ключей на поясе у тюремщика.
Вампир огляделся. За этими дверями заживо гниют люди, которым отсюда одна дорога – на плаху. Он может их выпустить. Более того, он может вывести их за ворота! Никакая застава ему не преграда. Если патрульные спросят про документы, он нарисует себе пропуск, причем их же кровью. А за пределами Парижа узники побегут, куда глаза глядят. Кому-нибудь да удастся спастись.
