Фредерик Марриет - Приключение собаки
Могги была отправлена на берег, но она уже успела переговорить с мужем об интересовавшем ее деле. Нанси нашла в Могги прекрасную помощницу себе и отчасти заместительницу, но Могги не соглашалась вступить в общину контрабандистов, если и ее муж не будет таковым.
Сэр Джордж Барклай дал Нанси благоприятный ответ, говоря, что ему очень может пригодиться хороший рулевой, и он готов принять Джемса Салисбюри в общину контрабандистов. Как только куттер вернулся, Могги поспешила о всем сообщить своему мужу и стала уговаривать его дезертировать, но Джемми весьма основательно возразил ей, что если он поступит так, как она того желает, то ему никуда нельзя будет показаться; его всякий узнает, и тогда ему грозит виселица.
Он сказал, что ничего не имеет против вольной профессии контрабандиста, и что ему надо дослужить свой срок или получить через друзей Могги указ об отчислении его от экипажа куттера. На этом супруги и порешили, а на следующее утро, на рассвете, куттер «Юнгфрау» снялся с якоря и направился свой курс на Тексель.
ГЛАВА XXIV. Тяжелые дни для мистера Ванслиперкена
Едва только «Юнгфрау» ушла из гавани, как Могги поспешила к Нанси и передала ей ответ своего супруга. Нанси нашла его резоны вполне разумными и обещала исхлопотать ему отчисление. В то время многие лица, занимавшие высшие должности, были тайными сторонника короля Якова, и сношения их с якобитами низшего сословия были настолько тесны, что последние могли сделать многое, когда им того было нужно.
Итак, спустя несколько дней, приказ об отчислении Джемса Салисбюри с куттера «Юнгфрау» был уже в руках Нанси, которая и передала его Могги.
Мистер Ванслиперкен своим порядком прибыл в Зюйдер-Зее и бросил якорь в гавани Амстердама, а час спустя отправился на берег, но в тот момент, когда он садился в шлюпку, весь экипаж, с Джемми во главе, обступил его, заявив, что желают знать, могут ли они воспользоваться отпуском на берег, на что Ванслиперкен ответил, что отправит их ко всем чертям, а не в отпуск. Затем он сам отплыл и прямо с пристани отправился к иезуиту. На этот раз он не видел ни вдовы Вандерслуш, ни Бабэтт и полагал, что и они его не видели. Вручив иезуиту предназначенный ему пакет и получив определенное вознаграждение, Ванслиперкен спросил, нельзя ли будет доставить ему письма прямо на судно, так как ему лично заходить каждый раз за ними не совсем удобно. Иезуит согласился, и Ванслиперкен откланялся. Выходя от французского агента, он опять увидел громоздкую фигуру вдовы и Бабэтт за ее спиной, но сделал вид, что не узнал их, и поспешил обратно на судно.
— Аа, вот как, г. Ванслиперкен! Посмотрим, посмотрим, что из этого выйдет… Вы уже три раза приходили сюда и каждый раз уходили с 50 гинеями в кармане! Хорошо! Измена оплачивается высокой ценой, но изменника вешают еще выше! Ха, ха, ха! Я положительно не понимаю, как может бедный капрал служить под начальством такого изменника и негодяя! — говорила вдова.
— Быть может, капрал зайдет сюда сегодня? — заметила Бабэтт.
— Нет, нет, он ни за что не отпустит его! — отвечала вдова, но потом решила, что может быть капралу все-таки удастся как-нибудь отлучиться, и она приказала на всякий случай приготовить полдюжины вина, а сам пошла принарядиться.
Вернувшись на судно, лейтенант поспешно прошел в свою каюту и, заперев дверь на ключ, стал считать свои деньги.
Капрал ван-Спиттер, подслушивавший по привычке у дверей, слышал звон монет, и в душе его закипели злоба и зависть, так как все это могло бы теперь принадлежать ему. Подождав немного, он постучался и, получив разрешение войти, попросился на берег.
— На берег? Как, капрал, вы раньше никогда не просились на берег!
— Я хочу расплатиться с людьми, у которых я ел и пил, и жил, когда был последний раз на берегу!
— Ах, да, я и забыл об этом! В таком случае поезжайте, только поторопитесь обратно: экипаж очень склонен к бунту; я не могу обойтись без вас!
Капрал удалился и поспешил на берег, где был принят с распростертыми объятиями вдовой Вандерслуш.
В дружественной беседе перед бутылкой лучшего пива любящая парочка говорило о своих делах, причем озлобленная на Ванслиперкена вдова объявила, что не выйдет замуж прежде, чем не увидит лейтенанта на виселице. Ее нареченный горячо поддержал ее в этом, и кроме того, выразил мысль, что для того, чтобы успешней действовать, необходимо не только не дать заметить лейтенанту об их взаимном расположении, но даже сделать вид, будто она (вдова) ищет с ним примирения, а он (капрал) страстно влюблен в Бабэтт. Мало того, общими силами было написано лейтенанту довольно любезное письмо от имени вдовы, которое капрал взялся передать по адресу.
Явившись к командиру, который все это время, услаждая себя мыслю о своем будущем благополучии с прекрасной вдовушкой, был теперь в самом прекрасном настроении духа и стал расспрашивать капрала, что он делал на берегу. Ван-Спиттер в восторженных выражениях передал, что познакомился с Бабэтт, и она сказала ему, что ее госпожа очень удивляется, почему г. Ванслиперкен не заходит к ней, что она была очень тронута его последним письмом и была бы рада его видеть, а он, капрал, сказал, что лейтенант убил свою собаку.
— Напрасно вы, капрал, это сказали! — воскликнул Ванслиперкен. — И если вы еще раз будете на берегу, скажите, что лейтенант Ванслиперкен наплевать хочет на такую старую бабу, что пусть она прельщает своей старой рожей кого другого, а он не хочет дотронуться до нее даже щипцами! Запомнили это, капрал?
— Да, запомнил! — скрежеща зубами, ответил капрал. — Да, мингер, я хорошо запомнил! — добавил он многозначительно, оскорбленный в лице своей нареченной.
Когда стемнело, на куттер явился какой-то человек, пожелал видеть командира и, войдя в каюту, молча положил на стол письма, повернулся, вышел и, не сказав ни слова, уехал.
С рассветом «Юнгфрау» снялась с якоря и с попутным ветром пошла в Портсмут.
С шибко бьющимся сердцем сел Ванслиперкен в шлюпку, одетый с иголочки, помня обещание прекрасной вдовушки и сгорая нетерпением поскорее обнять ее.
Заглянув в адмиралтейство и явившись своему начальству, он почти бегом направился в Кэстель-Стрит, но здесь ему отворила дверь старая незнакомая женщина и на его вопрос о вдове отвечала, что эта молодая дама, жившая в этом доме, выехала вчера с каким-то господином. Осведомившись затем, не он ли командир королевского куттера, женщина достала из кармана под фартуком письмо и вручила его лейтенанту.
Ванслиперкен выхватил из рук старухи письмо, вбежал в первую комнату и, присев к столу, принялся читать. В скорбных, душу раздирающих выражениях, пересыпая каждую фразу словами «мой ненаглядный», «мой незабвенный», «мой вечно любимый и дорогой», красивая вдовушка сообщала, что она в отчаянии и решила покончить с собой, так как муж ее, которого она считала умершим, вдруг возвратился и увез ее с собой, что она умрет от отчаяния и тоски и прощается с ним навеки.
