Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года
По мере приближения к центру города, особенно в окрестностях Базара, мы начали понемногу встречать жителей Москвы, собравшихся вокруг Кремля. Эти обманутые старинным поверьем люди, веря в неприступность этих стен, накануне пытались оказать сопротивление нашим доблестным легионам. Пораженные своим поражением, они со слезами смотрели на высокие башни, которые они до сих пор считали «палладием» своего города. Далее мы увидели толпу солдат, устроивших открытую продажу награбленного добра, поскольку охрана была поставлена только у крупных провиантских складов. Чем дальше мы шли, тем больше нам встречалось солдат, тащивших на своих спинах куски ткани, целые головы сахара и целые кипы других товаров. Мы не знали, как объяснить этот шокирующий беспорядок, но фузилеры Гвардии нам рассказали, что дым, который мы видели при въезде в город, исходил из огромного, полного товаров здания, называемого Биржей,[113] и которое русские подожгли при отступлении. «Вчера, – рассказывали нам солдаты, – мы вошли в город в полдень, а пожар возник около пяти. Мы хотели потушить его, но вскоре узнали, что губернатор увез все насосы. Совершенно ясно, что этот пожар, который нельзя погасить, организован местной знатью с намерением спровоцировать нас на мародерство и подорвать нашу дисциплину, а также погубить тех торговцев, которые выступали против оставления Москвы».
Вполне естественное любопытство тянуло меня вперед. Чем ближе я подходил к месту пожара, тем больше встречалось солдат и нищих, тащивших всевозможные предметы. Менее ценное тотчас выбрасывалось, и вскоре все улицы были покрыты разными вещами. Наконец-то я достиг своей цели, но – увы! От прежнего, известного своим великолепием здания ничего не осталось, это была просто огромная печь, сверху непрерывно падали горящие балки, угрожая нам мгновенной смертью. Однако я мог еще довольно безопасно двигаться по галереям. Там находились многочисленные лавки, в них орудовали солдаты. Все сундуки и кладовые были взломаны – добыча превзошла все ожидания. Но, ни один крик или драка не нарушили эту ужасную сцену. Каждый нашел все, что ему было необходимо для удовлетворения его жажды грабежа. Полная тишина, только треск пламени и шум взламываемых дверей, а иногда ужасный грохот, вызванный падением подгоревшей части свода. Бумажные ткани, муслин, в общем, все самые дорогостоящие материи Европы и Азии – все горело. Подвалы были заполнены сахаром, маслом и купоросом и это все горело тоже. Языки пламени вырывались наружу через зарешеченные отверстия и люки – картина сущего ада.
Это было зрелище и страшное, и потрясающее, одновременно. Даже самые закаленные были убеждены, что узрев такое ужасное несчастье, Всевышний обязательно обрушит свой карающий меч на его зачинщиков.
Ответы на вопрос о причинах пожара меня совершенно не удовлетворили, но возвращаясь вечером во дворец, где был расквартирован наш штаб, я встретил француза, который служил воспитателем детей князя –. Очень образованный и здравомыслящий человек. Поговорить с ним было интересно еще и по той причине, что, он долгое время жил среди русского дворянства, и прекрасно знал их нравы и образ мышления. Более того, события, которые произошли в Москве после битвы под Москвой прошли перед его глазами и, хоть он и был французом, благодаря своим способностям и благоразумию он входил в узкий круг ближайших знакомых графа Ростопчина. Мне очень повезло, поскольку эта встреча предоставила мне возможность получить необходимую мне информацию, а кроме того, лучше узнать об истинном характере губернатора, который, несмотря на то, что он стал жертвой злобной клеветы, всегда будет почитаем своими согражданами. А будущие поколения назовут его идеальным образцом мужества и патриотизма.
– Хотя французы шли на Москву тремя колоннами, – говорил воспитатель, – граф Ростопчин поступил весьма благоразумно, скрыв от народа правду, так что никто, кроме дворян, и лиц, имеющих отношение к правительству, понятия не имел, какая опасность угрожает городу. Такая политика, конечно, долгое время поддерживала наши иллюзии, но когда мы увидели возвращающуюся русскую армию, которой предшествовали 30 000 раненых, а за ними длинную вереницу бегущих крестьян, граждане побросали все свои дела и запаниковали. Все общества были распущены, а государственные учреждения опустели. Даже ремесленники, отказавшись от работы, необходимой для прокормления своих семей, закрыли свои мастерские и, поддавшись всеобщей панике, огромной толпой отправились к губернатору, чтобы узнать, следует ли им уйти или остаться.
Оказавшись в такой тяжелой и критической ситуации, граф Ростопчин, окруженный самыми известными дворянами и самыми богатыми и уважаемыми купцами, напомнил своим согражданам те торжественные обещания, которые они дали своему императору. Он напомнил им о той памятной сцене, когда государь, отец своей страны, принял от них, своих детей их богатства и их жизни. При этом воспоминании, губернатор, пытаясь обуздать переполнявшие его чувства, на некоторое время утратил дар речи. Эта немая сцена длилась несколько минут и вызвала больше слез, чем могли бы вызвать самые красноречивые разглагольствования. Но государственные интересы естественно и трогательно подавили излишнюю сентиментальность, вперед вышел один из дворян, тот, кто в силу своей дипломатической должности хорошо знал причины этой жестокой войны, и он обратился к присутствующим со следующими словами:
– Жители Москвы! Если бы вы знали, как страдает отцовское сердце нашего монарха, и какие усилия он предпринимает, чтобы сохранить покой и счастье своей империи! Если бы вы знали, что его любовь к миру и желание сохранить даже такой невыгодный для нас союз заставили его пренебречь даже своей славой, вы бы однозначно поняли суть слов нашего возлюбленного государя, которые мы услышали от него шесть недель назад: «Я не брезговал ничем, чтобы обеспечить мир моей стране, но чем больше я делал для этого, тем сильнее сопротивлялся враг. В глазах потомков нас оправдывает то, что мы взяли в руки оружие только в самый последний момент – тогда, когда нашей славной империи пришлось сделать выбор: либо оказать сопротивление и вступить в войну, либо вечный позор и бесчестье. Но, если нас вынудили начать войну, то почему мы должны бояться ее? Более ста лет мы славно воевали и побеждали. Когда-то север наводил ужас на юг, но теперь, когда север стал цивилизованным и пожелал всеобщего мира, юг, ослепленный роковыми и дикими амбициями, покидает свои богатые земли и желает захватить наши. В таком случае, может быть, нужно всегда быть захватчиком и тираном для того, чтобы не быть угнетаемым, и моя миролюбивая политика вредит нашему государству? Напрасно этот бич человечества утверждает, что эта война политическая, что это битва между варварством и цивилизацией – это ложь, неуклюжая выдумка, которая может ввести в заблуждение только того, кто не имеет никакого представления о наших моральных принципах и традициях. Что же это за такая хваленая цивилизация, которая настолько сильно боится нас, что уничтожает наши сокровища, которая бороздит моря, чтобы изучить оба полушария и удобно обустроиться в условиях нашего климата? И те, у кого мы учились, те, кто озолотился за счет продажи наших товаров, да, именно эти люди смеют называть нас варварами? Нет, нет, это не есть истинная причина затеянной Наполеоном войны против нас. Он боится нашего быстрого прогресса больше, чем нашего варварства. И в самом деле, есть ли такой народ, настолько благородный, чтобы не завидовать тому чудесному покровительству, которое Всевышний оказывает нашей империи. Не прошло и ста лет с тех пор как незабвенный Петр, сделал Россию одной из величайших империй мира, а сколько стран с тех пор было покорено! Сколько было захваченных городов и провинций! И, тем не менее, если самыми благородными трофеями считать новые города, благоустроенные и ухоженные земли, университеты, школы и другие учреждения, вы увидите, что за короткий промежуток времени мы стерли границу между цивилизацией и европейским пониманием варварства. Этот дух нашей цивилизации, настолько похож на тот, который уничтожили французы – именно это вызывает их ненависть. Они попрекают нас победами над персами и турками, делая вид, что не понимают, что именно благодаря жестким военным действиям, которые мы направили против мусульман, Европа и была освобождена от этих неверных. Венгрия и Италия в долгу у нас за свою безопасность и сохранность. Этим мы и отличаемся от наших врагов, чьи завоевания являются лишь новым поводом для разногласий и новых войн с соседями».
