Генри Хаггард - Люди тумана
Колосс имел вид громадного карлика с безобразным лицом, сидевшего с протянутыми вперед руками, но с согнутыми локтями. Статуя стояла на платформе, выделанной из скалы; не далее как в четырех шагах от ее основания внизу виднелся круглый бассейн, в котором кипела и бурлила, как в котле, вода. Откуда она шла и куда направлялась, этого разглядеть было нельзя, но Леонард узнал впоследствии, что здесь-то и брала начало река, берегом которой они шли так много дней.
Выйдя из бассейна подземными ходами, пробитыми водой в скалах, она двумя потоками окружала городские стены, снова соединяясь на равнине. Между ступенями, расположенными рядами вокруг бассейна, и подножием статуи стоял алтарь, или жертвенный камень. На передней стороне этого алтаря, занимавшего поверхность целой комнаты, лежал связанный человек, в котором Леонард узнал короля Олфана, а сбоку алтаря стояли жрецы, вооруженные ножами. Среди них была видна кучка поселенцев, дрожавшая от страха. Опасения их были небезосновательны, так как один из них был уже мертв. Это был тот человек, нервы которого не выдержали, и он издал вопль ужаса в темноте и за это был задушен.
Все это Леонард разглядел постепенно, но первое, что осветили блестящие лучи луны, скользнув по амфитеатру, была громадная голова идола, и на ее поверхности, на высоте семидесяти футов от земли и около ста от уровня бурлившей в бассейне воды, сидела на троне из стеновой кости Хуанна. С нее был снят черный балахон, вместо которого было надето белоснежное платье, низко вырезанное на груди и перетянутое в талии поясом. Темные волосы были распущены, и в каждой руке она держала лилии, белую и красную, а на лбу блестел, как красная звезда, рубин. Она сидела спокойно, но глаза ее были широко раскрыты от ужаса. Сначала лунный луч блеснул на драгоценном камне, потом осветил ее бледное, прекрасное лицо, затем белоснежные руки и грудь, белое платье и, наконец, подножие ее трона.
Когда луна осветила нижнюю часть статуи, Леонард увидел и Оттера. Карлик, не имея другой одежды, кроме пояса и бахромы на лбу, сидел тоже на троне, держа в руке скипетр из слоновой кости. Трон его, сделанный из черного дерева, был расположен на коленях колосса, футов на сорок ниже того места, где сидела Хуанна.
Наконец Леонард разглядел и место, где находились они с Франциско. Место было ужасное. Они стояли вместе с двумя жрецами на кисти правой руки идола, образовавшей маленькую площадку, поверхностью не более шести футов, на которую они взошли, пройдя через туннель, сделанный в руке идола. Никакой ограды вокруг не было, а перед ними и с обеих сторон на глубине девяти-десяти футов виднелась поверхность воды, а в пятидесяти футах — скалистая платформа. Вначале Леонард чуть не потерял сознание, но, сделав над собой необыкновенное усилие воли, устоял на месте, опершись на ствол ружья.
Внезапно он вспомнил о Франциско и поспешил открыть свои закрытые было глаза, чтобы не глядеть на зиявший в глубине водяной бассейн. Взглянув, он увидел, что священник уже потерял сознание от ужаса и, опустившись на колени, качался взад и вперед. Леонард проворно схватил Франциско за его одеяние и таким образом удержал от падения.
Два жреца Змея, спокойно стоявшие на площадке, как будто под ногами их была твердая земля, увидав все происходившее, не пошевельнулись. Леонард заметил только, что на их лицах сверкнула злобная радость, и сердце его тоскливо сжалось. Что если они ждут сигнала сбросить его вниз? Это могло случиться. Он уже видел их обряды и понял, что религия, исповедуемая ими, требовала крови и человеческих жертвоприношений.
XXI. Как Хуанна покорила Нама
Еще царило молчание, и луна поднималась все выше и выше, освещая все большее и большее пространство; наконец ее лучи скользнули по поверхности воды, и весь амфитеатр оказался освещенным луной. Тогда снова раздался голос Нама, стоявшего вместе с тремя помощниками на площадке левой руки колосса.
— Слушайте, вы, живущие в тумане дети Змея! Вы видели ваших древних богов, ваших отца и матерь, вернувшихся назад, чтобы управлять вами и вести всех вас к миру, богатству, могуществу и славе. Вы видите их теперь. Скажите, верите ли вы в них и принимаете ли их? Отвечайте все до единого, громким голосом!
Могучий рев раздался в ответ на слова жреца:
— Верим и принимаем!
— Хорошо! — сказал Нам, когда шум затих. — Слушайте, вы, высокие боги, Ака и Джаль! Удостойте выслушать вашего жреца и слугу, говорящего от имени ваших детей, народа тумана. Царствуйте и управляйте нами! Примите власть и жертвы и живите в жилище королей. Мы возвращаем вам управление над всей землей, жизнь каждого человека в ваших руках, вам принадлежат все стада скота, город и его войско. В вашу честь алтари будут обагряться кровью, крики жертв будут музыкой для ваших ушей. Вы будете смотреть на того, кто издавна сторожит страшное, таинственное место, и он будет ползать под вашими ногами. Как вы правили нашими отцами, так управляйте и нами согласно издревле установленным обычаям. Слава тебе, о Ака, и тебе, о Джаль, наши бессмертные боги!
Все собрание загудело вслед за жрецом:
— Слава тебе, Ака, и тебе, Джаль, наши бессмертные боги!
Затем Нам заговорил снова:
— Выведите вперед прекрасную девушку, назначенную для Змея, чтобы он мог посмотреть на нее и взять себе в жены. Выведите также и ту, которая двенадцать месяцев тому назад была обручена с каменным изображением, чтобы она простилась со своим господином!
Около идола послышался шум, и с каждой стороны его показалось по одной женщине, которых жрецы вели за руку к небольшому пространству между подножием статуи и краем бассейна. Девушки были поставлены одна по правую сторону алтаря, а другая — по левую. Обе они были высоки ростом и отличались несколько устрашающей красотой женщин народа тумана. Одна, поставленная справа от алтаря, была совершенно обнажена; только пояс из козьей шкуры и роскошные распущенные волосы прикрывали ее наготу. На голове ее был надет венок из красных лилий. Стоявшая слева от алтаря была, наоборот, одета в черное платье с вышивкой, изображавшей кроваво-красного змея, голова которого находилась на ее груди. Леонард заметил, что лицо женщины было искажено ужасом и вся она дрожала, тогда как вид другой, с венком на голове, был веселый и надменный.
Одно мгновение обе женщины стояли неподвижно у алтаря. Затем по знаку Нама увенчанная цветами была выведена вперед и трижды склонила колени перед идолом или, правильнее, перед Оттером, молча смотревшим на девушку, решительно не понимая значения происходившей на его глазах церемонии. Как оказалось впоследствии, он не мог бы действовать более мудро, по крайней мере, в интересах невесты, так как молчание служило знаком согласия.
