Три побега из Коринфа - Витольд Маковецкий
Ему казалось, что это был единственный возможный путь.
Между тем, вопреки всем ожиданиям, все дело внезапно легко решилось.
Начальник тюрьмы снова пришел вместе с Терпносм и на этот раз они обращались с ионийцами очень вежливо. Только Терпнос все время смотрел на Полиникоса и тщательно расспрашивал, кто он и откуда. Как они заранее договорились, Полиникос назвал себя Филием, сыном Филимона Милетского. На самом деле он назвал имя своего кузена, за исключением того, что тот жил в Египте с рождения.
После короткого разговора оба коринфянина сошлись во мнении о сумме выкупа за заключенных в тюрьме, после чего Полиникос с радостью обнаружил, что сумма даже несколько меньше, чем назвал Диосс.
— Вы должны заплатить сто восемьдесят пять драхм, не более того, — сказал Терпнос.
Похоже, он действовал от имени Хореона. Уже несколько недель он был одним из его многочисленных помощников и главным поставщиком продуктов питания для дома богатого купца.
Больше никаких сложностей не было. Начальник тюрьмы лишь попросил, чтобы все они как положено, составили договор на табличках и подписались. Эта просьба казалась совершенно нормальной. Поэтому послали за писарем, жившим неподалеку и имевшим опыт составления подобных договоров. Это был обычный договорный документ. Одна сторона давала деньги, другая отдавала живой товар, то есть людей. Такие дела в то время были вполне обычными и не вызывали сомнения. За полчаса все дела были улажены.
После обычных слов клятвы богине Гере, Гермесу и Афине следовал текст, продиктованный Терпносом. Что женщину карийку, жену Фемона, гражданку Коринфа, во второй раз замужем за Дромеоном, коринфянином, отданную за долги в качестве залога благородному Хореону, учитывая, что долг был заплачен, отпускают вместе с двумя детьми. Договор был выгравирован стилусом на глиняных табличках, все присутствующие внимательно его прочитали, потому что все они знали грамоту. Договор должен был быть написан в трех экземплярах и подписан трижды. Таков был обычай.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В остальном все прошло очень быстро. Через полчаса после прочтения договора, деньги были пересчитаны и взвешены, после чего начальник тюрьмы дал знак охранникам вывести пленников.
Полиникос вздохнул с облегчением. До тех пор он не мог избавиться от беспокойства, что в последний момент коринфяне найдут способ обмануть их. Насмешливый взгляд Терпноса усиливал его предположение. Когда, Полиникос услышал приказ об освобождении пленников, он успокоился.
Они стояли в просторном зале. С одной стороны была большая дверь, которая вела на улицу, а с другой стороны такая же дверь, которая вела во двор. Через мгновение в эту дверь вошли трое стражников, которые привели Карию с восьмилетним сыном Фемона.
— Вот ваши заложники, — сказал Терпнос.
Полиникос кивнул головой, но продолжал смотреть на дверь, которая вела в темницу.
- А где Эвклея? - спросил он, наконец.
Начальник тюрьмы сделал удивленный вид.
— Эвклея, дочь Фемона?
— Да, его дочь. Почему ее здесь нет?
— Мы ничего не обговаривали, господин, об Эвклее.
Полиникос задрожал от гнева.
- Как? - прошептал он тихим голосом. — Мы же говорили о карийке с двумя детьми.
— Это верно.
— Поэтому я прошу освободить и второго ребенка. Это написано в договор.
— В договоре, сказано, что двое детей Фемона и эта женщина будут освобождены из разряда заложников и с этого момента смогут наслаждаться свободой.
— Поэтому я прошу освободить и второго ребенка.
— Другой ребенок сбежал и незаконно находится на свободе; и с этого момента, он имеет право на эту свободу, и перестает быть заложником.
— Кто это? — Полиникос едва пробормотал эти слова.
— Какой-то Диосс, ведь вы его хорошо знаете, господин, возможно, он на вашем корабле, — широко улыбнувшись, произнес Терпнос.
Начальник тюрьмы кивнул: — Да, Диосс. Отныне ему больше не придется прятаться. Вы выкупили его, господин.
Полиникос почувствовал, как кровь прилила к его голове.
Ксенон схватил его за руку. Он боялся, что его друг взорвется от гнева.
— Коринфяне, — сказал он, — вы, что, думаете, что мы хотели выкупить того, кто и так уже на свободе.
Начальник тюрьмы и стражи пожал плечами.
— По закону он все еще находился в заключении. Он освобожден только сегодня.
Полиникос бросился вперед.
— Это мошенничество! — закричал он. — Эвклея должна была быть выдана. Я настаиваю на выдаче Эвклеи.
Начальник тюрьмы обратился к писарю с серьезным лицом.
— Писарь, было ли в договоре упоминание об Эвклее?
— Не было.
— Если мы должны были выпустить Эвклею, нужно было написать об этом в договоре?
— Если раба должны выкупить и он является взрослым, его имя обязательно должно быть включено в договор.
— Эвклее шестнадцать лет, так что она уже взрослая, — сказал начальник тюрьмы.
— Если бы речь шла о ней, то нужно было бы написать особо, назвав ее отца и мать, верно, писарь?
Писарь подобострастно подтвердил.
— Тогда все в порядке?
— Прекрасно. — Полиникос стиснул зубы. Лишь из последних сил он сдерживался, чтобы не взорваться. Его рука невольно потянулась к мечу.
Ксенон увидел это, и поэтому быстро заговорил.
— Коринфяне, — холодно сказал он, — Я понимаю, что вы считаете, что договор не относится к Эвклее, но тогда его можно будет выкупить отдельно.
Начальник стражи задумался и прищурил глаза
— Это уже возможно, — медленно сказал он, — и это было бы очень дорого.
Ксенон кивнул.
— Хорошо, — сказал он, — скажи, сколько. Деньги все равно будут выплачены сегодня.
Полиникос наклонился к нему: — Ксенон, — тихо сказал он, — у меня нет даже тридцати драхм.
— У меня тоже, но не волнуйся. Мы одолжим их у членов нашего экипажа. Клянусь Зевсом, что ты получишь эти деньги, друг мой.
Но начальник стражи, который тем временем тихо разговаривал с Терпносом, покачал головой.
— К сожалению, — сказал он, — эта рабыня, которую вы
