Александр Бушков - Авантюрист

– Да, именно…

– Тогда я, простите, в недоумении, – старательно заводил Сабинин собеседника, подталкивая его к откровенности. – В Вене, вообще в Австро-Венгрии, вы могли найти множество деловых людей, способных вложить деньги в издание, которое принесет большие барыши. К чему вам иностранец, да еще с репутацией анархиста? Ну, выкладывайте, я вас не тянул за язык, вы пришли ко мне сами…

Судя по лицу, молодой австриец решился:

– Господин Трайков, вся сложность в том, что в империи не годится даже упоминать вслух об этой рукописи. Мне в свое время пришлось покинуть Вену, забраться в глушь и довольно долго своим поведением убеждать иные учреждения в том, что ничего я не знаю и никакой рукописи нет… Иначе все могло кончиться скверно…

– Вот как? – удивился Сабинин. – Судя по вашему тону, речь идет о каких-то роковых тайнах, а? Что там у вас, какие-нибудь «Подлинные мемуары дворецкого в Шенбрунне»? «Откровения горничных супруги эрцгерцога Отто»?

– Майерлинг, господин Трайков, – тихо сказал репортер, глядя на него решительно. – Подлинная история Майерлинга… Как все было на самом деле…

Сабинин невольно задержал папиросу у рта.

Да, это была тайна … Восемнадцать лет назад в январе в охотничьем замке Майерлинг прозвучали револьверные выстрелы. Молодой наследник австрийского престола эрцгерцог Рудольф, одна из самых загадочных фигур Габсбургской династии, был найден мертвым в постели – по имеющей хождение официальной версии покончил с собой, застрелив предварительно свою юную подругу, венгерскую баронессу Марию Вечера. Однако все эти годы имели хождение и другие версии происшедшего, мало напоминавшие известную всем…

– Вот как? – стараясь держаться спокойно, сказал Сабинин. – Интересно, вы хорошо понимаете, что говорите и во что меня втягиваете?

– Не сомневайтесь, – с вымученной улыбкой ответил Вадецкий. – Прекрасно понимаю. А вот вы понимаете, какой доход сможет принести изданная где-нибудь в Британии книга, доказывающая, что в Майерлинге было убийство ?

– И у вас есть подтверждения?

– Иначе я бы не заводил этого разговора.

Сабинин задумчиво пускал дым. Если сказать, что от его нежданного собеседника попахивало могилой, то это выйдет отнюдь не метафора. Заикнуться здесь, в Австро-Венгрии, о том, что в Майерлинге все же произошло убийство и тому есть некие доказательства, – пожалуй, еще более опасное предприятие, чем публично высказываться в Петербурге лет восемьдесят назад об обстоятельствах кончины государя Павла Первого в Михайловском замке…

– Интересно, как вы до сих пор ухитрились не попасть под поезд или утонуть в нетрезвом виде? – спросил он с усмешкой. – Если и впрямь располагаете некими доказательствами…

– Я успел вовремя остановиться, – сказал Вадецкий. – И не привлечь к себе чересчур пристального внимания… Ну что вы скажете?

«Это никак не может оказаться полицейской провокацией, – подумал Сабинин. – Невозможно представить себе полицейского чина любого ранга, решившегося бы использовать для провокации такое …»

– Хорошо, – сказал он решительно. – Вам повезло, милейший, вы нарвались на человека, наделенного должной авантюрностью… Меня это и в самом деле интересует.

– Но имейте в виду, я не намерен просто так выложить перед вами…

– Я понимаю, – кивнул Сабинин. – Мы впоследствии обговорим все и найдем некий устраивающий обоих компромисс. А пока, вы правы, мне в виде жеста доброй воли и в самом деле придется пойти на некоторые уступки… хотя и я – человек недоверчивый, излишней откровенности не дождетесь… Кстати, кто был убитый?

– Рихард Лепски. Хозяин крупной лавки колониальных товаров на Радецкого.

Глава восьмая Непристойный танец

Смешно сказать, но он, старательно прихорашиваясь перед небольшим овальным зеркалом в своем номере, испытывал легкое волнение, имевшее мало общего с тайнами подполья и неизвестными замыслами эсеров. Причина крылась исключительно в назначившей ему свидание даме. Он подсмеивался над собой – этакий влюбленный юнкер, право слово, – но волнение от этого вовсе не исчезло…

Решив наконец, что выглядит безукоризненно, надел котелок и вновь надолго встал перед зеркалом, добиваясь, чтобы головной убор сидел, как должно: без тени вульгарности или небрежности. Когда цель была достигнута, он встретился взглядом со своим отражением, смущенно пробормотал:

– Черт знает что такое… Подумаешь, амазонка…

В дверь деликатно постучали.

– Войдите! – незамедлительно откликнулся Сабинин, только что решивший все же оставить браунинг во внутреннем кармане.

Безукоризненный пан Винцентий, склонив лаковый пробор, сообщил с порога:

– Пана просят к телефону. Назваться не пожелали.

Порывисто прикрыв за собой дверь, Сабинин кинулся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Почему-то прежде всего пришло в голову, что телефонирует Надежда, – уж она-то несомненно знала здешний телефонный номер на память…

Пан Винцентий не вошел следом за ним в комнатушку, игравшую роль его служебного кабинета, – посвященный во многое, не страдал излишним любопытством, когда речь шла о его постояльцах. Что, между прочим, иногда облегчало задачи…

– Князь? – послышался в трубке незнакомый мужской голос. – Я вам телефонирую по поручению Макса.

Максом в таких вот случаях именовался господин Глоац.

– Да, что у вас? – негромко спросил Сабинин.

– Интересующая вас особа только что получила телеграмму из Будапешта.

– Вам удалось с ней ознакомиться?

– Обижаете, князь, – хихикнул собеседник. – Вы имеете дело с солидной фирмой… Содержание таково: «Я в Будапеште, еду миланским экспрессом, буду завтра. Джузеппе». От себя добавлю – миланский экспресс, по нашим сведениям, прибывает завтра в половине пятого пополудни. Это все пока, наблюдение неусыпно продолжается, как и просили…

Засим трубку повесили. Недоумевающе пожав плечами – нужно быть ясновидящим, чтобы с ходу строить вокруг этого какие-то догадки и версии, – Сабинин опустил трубку на рычаг, вышел из комнаты и, дружески кивнув пану Винцентию, направился к воротам.

– Герр Трайкофф!

«Только тебя мне сейчас не хватало, – подумал Сабинин, нетерпеливо остановившись рядом с Обердорфом. – Поболтать не с кем?!»