Николай Харин - Снова три мушкетера
— Ах, ваша милость, вы не хотите сжалиться над вашими верными слугами, — со слезой в голосе проговорил тот из лакеев, что выглядел похитрее.
— Довольно! Я хочу знать все!
— Но, если мадемуазель откажет нам, где мы потом найдем такое хорошее место?..
— Бездельники! Я сам откажу вам от места за ваше позорное поведение прошлой ночью!
Видя, что комендант не на шутку разгневан, лакей сменил тактику. Он сделал круглые глаза и с поклоном приблизился к господину.
— Ох, сударь! Если бы вы знали, что у меня на душе творится, вы бы не изволили гневаться на своего верного слугу.
— Хватит говорить загадками. Если ты хочешь спасти свою шею от веревки — немедленно выкладывай все, что тебе известно. Твоего дружка это тоже касается.
— Ваша милость, перед тем как отправиться в церковь, мадемуазель приказала доставить ее к городской тюрьме.
— Я не ослышался?! Повтори, что ты сказал, каналья!
— Ну вот, сударь, вы изволили рассердиться…
— Так вы доставили ее к тюрьме?
— Совершенно верно, сударь.
— И что же было дальше?
— Мадемуазель приказала нам подождать ее. Потом она подошла к стражнику и о чем-то поговорила с ним.
— О чем, черт возьми, она могла говорить со стражником?!
— Этого мы не знаем, ваша милость, так как с того места, где мы стояли, слов было не разобрать.
— Продолжай.
— Так было дело, сударь. А потом солдат передал мадемуазель свой фонарь и открыл перед нею дверь камеры — наружную дверь, сударь.
— И она вошла?
— Ваша правда, сударь. Мадемуазель вошла туда.
— Проклятие! Теперь я понимаю…
— Что, сударь?
— Это тебя не касается, бездельник! Остерегайся вывести меня из терпения. Продолжай…
— Мадемуазель отсутствовала примерно четверть часа или немногим больше. А потом она быстро вышла и села в портшез, а мы с напарником отнесли ее к церкви на площади — вы знаете, ваша милость, это совсем недалеко оттуда.
— Черт! Мадемуазель разговаривала с вами?
— Нет, ваша милость.
— Черт, черт! По крайней мере, она же сообщила вам, куда следует ее доставить?
— Мадемуазель сказала мне перед тем, как обратилась к стражнику: «Когда я вернусь, вы отнесете меня на площадь к церковной ограде, где меня должен ждать кантор Буало».
— Проклятье! Она так и сказала?!
— Я передал вам слово в слово, сударь.
— Значит, весь обратный путь из тюрьмы мадемуазель не обращалась к вам? Вы не слышали ее голоса?!
— Нет, сударь. Она молчала всю дорогу.
— Тысяча чертей! Неужели она… неужели это возможно?!!
Комендант заметался по кабинету, словно раненый тигр.
— Как она была одета?
— В темный бархатный плащ с капюшоном.
— Вы видели ее лицо?
— Конечно, сударь. Она разговаривала с нами во дворе дома.
— Да нет, идиот. Видел ли ты ее лицо, когда она вышла от этого арестанта?
— А-а, вот что ваша милость имеет в виду. Если ваша милость об этом спрашиваете, то я могу твердо ответить — нет.
— Так, значит, вы своими собственными руками доставили к церкви этого…
— Кого вы имеете в виду, ваша милость?
— Нет, — сказал вовремя спохватившийся комендант. — Нет, ничего. Вы свободны, по крайней мере — пока. Можете идти.
— Но, сударь… вы обещали, что мадемуазель не будет…
— Не будет, не будет! Мадемуазель ничего не будет. Уж об этом я позабочусь лично.
Лакеи с низкими поклонами попятились назад, но голос коменданта застиг их в дверях.
— Постойте! Но как же, черт побери, случилось, что вы топали обратно с пустым портшезом?
— Нас отпустил мэтр Буало. Он сказал, что мадемуазель будет слушать его орган и молиться.
— Мятежник, предатель. Да это целый заговор! — прошипел комендант, еле сдерживаясь. — Ступайте вон! — крикнул он струхнувшим лакеям. — Да смотрите, если вы проболтаетесь кому-нибудь хоть одним словом — я сдеру с вас шкуры, живьем!
Как только двери за лакеями затворились, он дал волю своему гневу, запустив для начала в стену массивным письменным прибором, красовавшимся на его столе.
На шум прибежал испуганный офицер.
— Разыскать кантора церкви святого Фомы — Буало! — свирепо сказал комендант. — И приведите мне стражника, который, охранял камеру приговоренного прошлой ночью.
— Их было двое, ваша милость.
— Так приведите обоих, да поживее!
Требуемых солдат искали долго, но отыскать сумели только одного — зато именно того, который интересовал господина коменданта в первую очередь.
— Отвечай, как ты выпустил пленника? — угрюмо потребовал комендант, успевший взять себя в руки.
— Он сказал, что неподалеку на мадемуазель де Бриссар напала целая шайка городской черни и у него есть приказ забирать всех солдат ему в помощь, — отвечал солдат.
— Кто сказал? Арестант? — спросил совершенно сбитый с толку комендант.
Он готов был услышать все, что угодно, но только не то, что услышал.
— Ну да, сударь. То есть — нет. Мистер Джейкобсон, — тоскливо отвечал стражник, которому уже начал мерещиться призрак петли, которой окончится все дело.
Комендант некоторое время собирался с мыслями. Наконец ему это в некоторой степени удалось.
— Я вижу, это целый заговор, — раздельно проговорил он. — В Ла-Рошели целая шайка мятежников, и солдаты тоже примкнули к ней.
— Нет-нет, господин комендант. Клянусь, я ни в чем не виноват. Он не человек, а дьявол и, верно, умеет проходить сквозь стены!
— Ты, верно, опять имеешь в виду мистера Джейкобсона? — саркастически улыбаясь, спросил комендант, вытаскивая из ящика стола пару пистолетов.
— Да нет же, ваша милость! Я говорю об этом проклятом гасконце. Одному сатане известно, как он объявился по эту сторону дверей. И я готов поклясться, что прибежал он с улицы.
— Ты перестанешь морочить мне голову ровно через секунду, — зловеще сказал комендант, нацеливаясь в беднягу из пистолета, — потому что я застрелю тебя на этом самом месте.
— Сударь, прошу вас, сжальтесь надо мной, — повторял перепутанный солдат. — Я ни на секунду не расставался со своими ключами — все они на месте.
— Значит, ты сам отпер ему дверь, негодяй?!
— Клянусь, я не отпирал ему дверей! Клянусь Господом Богом и всеми святыми и именем моей матери! — завопил несчастный, увидев, что комендант собирается спустить курок.
— Или ты последний негодяй и клятвопреступник, или… ты действительно не отпирал ему дверей, — несколько поостыв, сказал комендант. — Но, может быть, ты объяснишь мне в таком случае, как он смог выбраться наружу?
Видя, что солдат никак не может прийти в себя, комендант решил успокоить беднягу, в надежде, что ему все-таки удастся уяснить себе происшедшее ночью. Кое-что он уже понимал: ему было совершенно ясно, что Камилла, повинуясь безрассудному порыву, явилась в тюрьму и заменила д'Артаньяна в камере, отдав ему свой плащ. Но каким образом девушке, в свою очередь, удалось незамеченной покинуть тюремные стены, если часовой божится, что не отпирал дверей?
