Бенджамин Рошфор - Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2
- Воспользуемся этим, - прошептал О'Бреди, и достав изпод мехов, служивших ему ложем, виски, наполнил два стакана, которые они выпили, прислушиваясь, и которые мгновение спустя исчезли вместе с бутылкой под мехами. Все заняло не более пятнадцати секунд.
- Итак? - спросил отец О`Бреди, располагаясь поудобнее, предложив знаком Тюльпану сделать тоже самое.
- О! Пустяки... - сказал Тюльпан уклончиво. - Я получил письмо, которое породило в моей душе сомнение. Несколько лет назад, живя в Лондоне, я познакомился с восхитительной девушкой, Анжелой, в которую влюбился и у неё от меня родился сын. Я думал, что никогда больше не услышу ни о нем, ни о ней, но, к моему удивлению и потрясению, узнал сегодня. Она тоже не слышала больше обо мне, ибо считала меня мертвым. Как она узнала, что я не умер и нахожусь здесь - не знаю. Короче, она мне написала. И написала, как она счастлива, узнав, что я жив и рассказала о нашем сыне, Френсисе, ему четыре года. Она вышла замуж за нью-йоркского адвоката и, если я правильно понял, кажется очень счастлива, что, по правде сказать, меня немного огорчает.
- Нет в этом мире совершенства, - сказал кюре. И тотчас, - Эверет Покс, её дядя, человек с которым ты работал против англичан, когда был в Лондоне... Это от него Анжела узнала, что ты жив и ты здесь.
- Эверет Покс? Мой старый друг из "Проспект оф Уитби"? Но он, как узнал он? - Тюльпан был поражен.
- От меня, - сказал священник, спокойно вставая. - Он даже был здесь недавно. Я ему рассказал как некий Тюльпан помог Лафайету избежать плена. Когда он услышал твое имя, я думал у него будет удар. Конечно, он тоже считал тебя мертвым.
- Господи Боже! Он был здесь! Почему он не пришел ко мне?
- Кем он был в Англии, мой мальчик, когда ты его узнал?
- Секретным агентом.
- Ну вот он им и остается. Он не может подвергаться риску быть узнанным даже тобой, из боязни быть раскрытым, ибо, ты знаешь без сомнения, что в Вэлли Форж есть английские секретные агенты. Вот так, сын мой. Ты, кажется, ошарашен.
- Так оно и есть, - ответил Тюльпан, смеясь. - Что за день! Моя любовь, мои подруги, мои пропавшие друзья - все вдруг вернулись в мою жизнь! По божьей воле я и впрямь вновь отыщу их однажды и обниму! Я хотел бы увидеть моего сына и Анжелу. Четыре года, Боже! Я становлюсь стариком!
- Бог добр, - сказал отец О'Бреди, внезапно доставая как фокусник бутылку виски, из которой они выпили теперь из горлышка, вполне законно опасаясь вернувшейся, закончив перевязки, мисс О'Бреди, в монашестве Сестры святой Истины...
- Бог добр, он заканчивает войны, и в тот день вы встретитесь на торжестве, я надеюсь, не платонически.
- А что с Авророй? - спросил Тюльпан, у которого от одного произнесенного имени появились слезы на глазах. - Аврора Джонс. Эверет Покс вам рассказывал о ней?
- Нет. Но я вижу, что ты это сейчас сделаешь, мой маленький Фанфан.
- Единственная мать, которая у меня была, святой отец. И поздно для неё и для меня, потому что мне было шестнадцать, а ей за семьдесят. Что не мешало нам любить друг друга. Вы хо тите доказательств? Эта француженка, бывшая любовницей регента...
- Мир праху его, - сказал О'Бреди, крестясь. - Ибо не принц ли это де Тюрпиду? (И затем, после трех секунд глубокомысленных размышлений). - Но он хорошо повеселился в своей жизни, плут, - продолжил он. - извини я тебя перебил.
- Я хотел сказать, эта француженка, бывшая ею двадцать лет, за пять лет почувствовала себя истинной жительницей Лондона, плоть от плоти его. Ну вот, а потом она отбросила все лондонское: воспоминания, друзей, роскошь, любовь, нищету - все то, что составляет личность человека, - чтобы последовать за Эверетом Поксом и Анжелой. Потому что они считали меня мертвым. Утонувшим в Темзе. А Темзу, бывшею её рекой, она с тех пор на дух не могла переносить.
- Это свидетельствует о богатых и хрупких чувствах, - заметил О'Бреди. - И как они устроились в Нью-Йорке?
- Она прожила там с Анжелой шесть месяцев, как следует из письма. Но потом вернулась в Англию.
- Какое здоровье!
Тюльпан достал из кармана письмо Анжелы и прочел следующее: "...на все возражения против столь внезапного возвращения она нашла два предлога. Первый: "Не в моем возрасте бросать физическую работу..."
- Какую работу?
- Купаться по пояс в Темзе, чтобы добывать при отливе торф и уголь, продаваемый ею в городе.
- Черт! - сказал пастор. (И сам покаялся.) - Какое здоровье! Боже!
- Второе, сказал Тюльпан, читая вновь то, что писала Ан жела:"... В качестве второго предлога вот что мне сказала:" У меня десятилетия назад был очаровательный муж, дипломат, если я правильно помню, единственная вина которого, из-за чего я его покинула, - плохое отношение к тому, что я опустошаю в его отсутствие запасы порто и бордо. Но, в конце концов, я очень люблю этого человека. Почему бы не попытаться вновь его найти, предполагая, что он ещё жив? В конечном счете надо приходить к какому-то концу".
Воцарилось долгое молчание, полное мечтаний...
И прерванное, наконец, отцом О'Бреди, забеспокоившемся о возвращении к действительности.
- Я полагаю, - сказал О`Бреди, - что если ты намеревался прийти меня увидеть, то не за тем, чтоб рассказывать мне все это, как и не для того, чтобы я тебе рассказывал сказки, и не для того, чтобы доверить мне ностальгические воспоминания, которые по прошествии времени уже не те.
- Точно, - сказал Тюльпан, осознав вдруг, пробудившись от воспоминаний и острой меланхолии, что нужно быть реалистом. - Точно, отец мой. Я хочу вас спросить о том, что вы хотели сказать, несколько недель назад, произнеся эту таинственную фразу, которую я запомнил дословно:" Я могу тебя женить, но если ты когда-нибудь захочешь исчезнуть, то также я тебе тоже помогу, сын мой".
- Ты хочешь исчезнуть?
- Каков вопрос, таков ответ, святой отец!
- Дело в ужасной Присцилле, осмелюсь я предположить?
- То, что она совершила с этим письмом от Анжелы, позвольте мне опустить детали, за исключением демонстрации опухоли, вот этой, на моем плече от удара кочергой, позво ляет мне рассматривать нашу свадьбу расторгнутой. Я спешу сообщить...
- Не спеши ничего сообщить, сынок! Не впадай в христианскую добродетель, ибо показная доброта и сомнительное великодушие - всего лишь компенсация в неизлеченном чувстве утраченной любви.
- Вы знаете... Я ненавижу Присциллу...
- Вот этого достаточно, сын мой! И верь тому, кто слушал тысячи исповедей, где произносились слова, обратные тому, что они значили раньше.
- И что дальше?
- Я ответил на твой вопрос или нет?
- Вы мне поможете исчезнуть отсюда?
- Конечно, сын мой! Ты никогда не сможешь ужиться с такой как Присцилла Мильтон. Подожди пять дней. Через пять дней кое-кто должен появиться в лагере и тебе предложат то, о чем я только что говорил, потому что ты мне протицировал почти слово в слово причину твоего исчезновения.
