Ахмедхан Абу-Бакар - Тайна рукописного корана
Чем больше вспоминал слепой Ливинд мудростей из корана, тем горше делалась досада на то, что жизнь вынуждает его расстаться с такой книгой. Ну, а о том, что добрая эта книга может принести в его саклю горе и несчастье, Ливинд и помыслить не мог…
Неожиданный шум отвлек слепца от размышлений. На балкон поднялись Ника-Шапи и те двое, что прибыли за кораном. Это, понятно, были Аждар и Мирза, получившие от хозяина своего, Исмаила, двадцать пять овец на выкуп за коран и решившие десяток из них утаить для себя. Именно потому-то им особенно не терпелось найти злополучный коран с медной застежкой.
Ника-Шапи объяснил слепому Ливинду, кого и зачем он к нему привел, на что удивленный старик сказал:
– Так я же отправил к вам свою дочь с этой книгой!..
– Не было ее там, – развел руками Ника-Шапи, – я искал ее, даже по имени кликал, не отозвалась. А мне сдается, что эти люди ищут именно твою книгу…
– Откуда она к вам попала, почтенный?.. – спросил Аждар, взяв при этом с блюда сразу четыре ореха и раздавив их в ладонях без особого усилия.
– Явился мне как-то ночью ангел и оставил в моем доме эту мудрейшую из книг, – ответил слепой Ливинд.
– И что он при этом сказал?
– Ничего.
– Странное дело. Явился, принес коран и, ничего не сказав, скрылся?.. А когда же это было?
– В ту ночь, наутро после которой у старой башни нашли убитых, – ответил за Ливинда Ника-Шапи.
Аждар с усмешкой тронул локтем в бок Мирзу, видишь, мол, как все получается.
– Муумина, наверно, вот-вот вернется, – сказал Ливинд, – возьмете тогда книгу и дадите мне обещанных овец, на том и разойдемся. А сейчас пока присаживайтесь, угощайтесь грушами и орехами. Дочка сама их в лесу собирала.
– Книгу мы у вас возьмем, почтенный, а овец вы не получите! – проговорил, как отрубил, Аждар.
– Это почему же? – встревожился Ливинд. – Как же так, вы ведь объявили через глашатая при всем народе? За что такая несправедливость? У мужчины двух слов не должно быть. Честность превыше всего.
– А разве это честно – выдумывать всякие небылицы? Ангел, видите ли, принес ему коран. Присвоил ты, старик, чужую вещь, и все тут!
– Моя это книга, не чужая! – взмолился слепец, ругая себя в душе за то, что придумал сказку про ангела.
– Не твоя, а наша! Это на нас в ту ночь налетели бандиты у старой башни. Мы едва спаслись от них, а коран выронили. Там он и остался, у разрытой ямы, – на ходу придумал Аждар и, похлопав Мирзу по плечу, добавил: – Вот и свидетель мой. А у тебя есть свидетель? Кто видел твоего ангела?
– Никто… – растерянно промолвил слепой Ливинд.
– То-то же! Благодари лучше аллаха, слепец, что мы не ославим тебя вором перед всем народом.
– Это клевета! Никакой я не вор. За всю свою жизнь к чужому пальцем не прикоснулся. Ника-Шапи подтвердит, что я говорю истинную правду!..
В то самое время не подозревающая о незваных гостях Муумина взбежала по лестнице, неся в руках плетеную корзиночку, полную ежевики, собранной с придорожных кустов.
Увидев ненавистные лица, Муумина отпрянула. Не меньше удивились и пришельцы, узнав в ней ту самую девушку, которую они тогда упустили у речки в камнях. И Аждар и Мирза – оба подошли к ней.
– Где книга? – жестко бросил Аждар.
– Какая книга? Я ничего не знаю! – на лице девушки было написано вполне искреннее недоумение.
– Слышишь ты, слепой, что говорит твоя дочь? Прикажи ей не медля, по-доброму отдать нам книгу, не то…
– О чем они, отец? О какой книге речь?
– Пусть подавятся ею, отдай, доченька, отдай! Не было в нашей сакле радости, и ждать ее теперь уже нечего. Такие-то вот злые люди всю жизнь не дают солнечному лучику проникнуть в наш дом, осчастливить…
– Отец, у меня нет никакой книги!..
– Ты разве не взяла ее с собой? Я ведь из-за нее и посылал тебя к Юхарану.
– Скажи им, дядя Ника-Шапи, что не было у нас другой книги! – взмолилась Муумина, выхватив у него из рук старенький истрепанный коран. – Скажи, ты ведь эту читал! Правда же?..
Муумина во что бы то ни стало хотела привлечь старика на свою сторону. Но тот, обомлев от страха, упорно молчал.
– Не дурачь нас. Признайся лучше, где книга? – Аждар свирепо глянул на нее, рукоятью плети приподнял за подбородок голову и, воззрившись в лицо девушки, теперь уж ничуть не сомневался, что она и верно та самая, которая тогда ускользнула от них.
– Говорю же, не знаю я, о какой книге речь. Нет у меня ничего.
– В последний раз говорю, отдай книгу! – заорал Аждар, да так, что старики от страха вздрогнули. – Не заставляй нас прибегать к жестокости.
– Делайте что хотите, нет у меня никакой книги! – продолжала стоять на своем Муумина.
– Ну что ж, если так, пойдешь с нами! – сказал Аждар, хлестнув плетью о ладонь левой руки. – Как, Мирза, возьмем? У Исмаила, я думаю, она заговорит, а?
– Никуда я не пойду! – Муумина рванулась, хотела выбежать, но ее схватили. Схватили белую куропаточку грубыми черными лапами.
– Ну нет, уж на этот раз ты от нас не уйдешь!
– Отец, что они делают! Ника-Шапи, скажи им…
– Правоверные, – вскричал слепой Ливинд, – прошу вас, пощадите нас, бедных, оставьте в покое, дочка, видно, потеряла книгу!.. Прошу вас, оставьте ее! Сжальтесь, прошу!..
Он поднялся и ощупью стал пробираться туда, откуда слышался голос дочери. Но Аждар оттолкнул его и со всей силой ударил по лицу, да так, что несчастный слепой отлетел, ударился головой об стену и словно обмяк.
– Отпустите меня, во имя аллаха. Умоляю вас! Отпустите! Люди, люди! Неужели вы не слышите? Помогите! – кричала Муумина.
Но никто не пришел ей на помощь, никто не заступился за бедную девушку. И слуги Исмаила увели ее. Потеряв последние силы, Муумина прибегла к единственной своей надежде: «Хасан из Амузги, – прошептала она, – я жду тебя!» Бедняжка и вправду верила, что, как по волшебству, вдруг появится на белом коне ее Хасан и сурово накажет злодеев. Уж на этот раз он не отпустит их. Но всадник не появлялся. Зато Мирза и Аждар, услыхав ее мольбу, от души расхохотались.
– Мы и не знали, что так угодим тебе! – сказал Мирза. – К нему и доставим. Если он, конечно, не болтается уже на веревке и вороны не выклевали ему глаза.
Поистине верно говорят: камень летит к груде камней, беда к тому, кто в беде…
Дорога казалась бесконечной. На первом же привале, глотая слезы, Муумина заговорила со своими мучителями.
– Прошу вас, вы все же люди! – взмолилась она. – Постарайтесь понять меня, представьте, что я сестра ваша и такая беззащитная. Разве вы, братья, позволили бы кому-нибудь так обращаться со своей сестрой? Вот у тебя, брат мой, – сказала она Аждару, – была мать, ты же любил ее?
