Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

Брат сзади что-то прокричал, но Кисрут уже скакал без оглядки.

День за днем тумены Субудая оставались недосягаемыми для вражеской конницы. Бату потерял счет попыткам венгерского короля навязать сражение. И ту и другую сторону удерживала пехота, а потому в первый же день после перехода через Дунай король Бела бросил вдогонку монголам двадцать тысяч своих всадников. Субудай бесстрастно взирал, как они настигают задние ряды его пехоты, и наконец, в самый последний момент, – с редкостным, по мнению Бату, хладнокровием – велел дать остерегающий залп. Под прикрытием стрел пешие воины вскочили на лошадей, и их быстро перевезли на три мили, снова образовав между двумя армиями выгодный для монголов разрыв. Когда венгерские конники поставили себе целью схлестнуться с неприятелем, их встретил черный вихрь из стрел – прицельный, бьющий с дьявольской точностью. Монгольские тумены отличала дисциплина, для их противника попросту невиданная: они обладали способностью налетать в самый неожиданный момент, давали два быстрых убийственных залпа и тут же на скорости возвращались к своим основным силам.

Первый день выдался самым сложным, с часто повторяющимися бросками и атаками, которые приходилось отбивать. Субудай тщательно следил, чтобы две армии на марше не сближались, пока не скроются из виду Буда и Пешт. Когда в первый вечер зашло солнце, орлок с улыбкой оглядел лагерь венгерского войска, огромный, как город. Посреди поля венгры возвели квадрат из мешков с песком, сделав из них стену в человеческий рост. Эту тяжесть они тащили с собой от самого Дуная. Потому-то они и не могли догнать монголов. Подтверждалась и догадка Субудая насчет того, что за стенами из мешков надежно укрылся только король со своими командирами. Остальное же войско расположилось на открытой местности: их за людей не считали, как любых слуг.

Вероятно, венгерский король полагал, что в своем командном шатре он будет спокойно есть и спать, но Субудай взял за правило каждую ночь подсылать к неприятельскому лагерю людей с трубами и цзиньскими хлопушками, чтобы не давать венгерскому войску сомкнуть глаз. Орлоку было нужно, чтобы король Бела пребывал в состоянии утомленном и взвинченном; сам же Субудай спал и храпел так, что его личная охрана возле шатра лишь посмеивалась.

Следующие несколько дней были уже менее напряженными. Король Бела смирился с тем, что заставить врага сойтись в поле лицом к лицу у него не получится. Броски все так же продолжались, но, скорее, для поддержания боевого духа: рыцари, потрясая мечами, кричали врагу что-то оскорбительное, а затем победной рысцой возвращались в свое расположение.

Тумены по-прежнему скакали, медленно оставляя за собой милю за милей. На изрытой колеями земле некоторые лошади хромели, и их быстро закалывали. Освежевать животных, чтобы употребить в пищу, не было времени. Бегущие возле седел пехотинцы были закаленными, но часть их тоже выбилась из сил. Тогда Субудай отдал приказ: тех, кто отстает, оставлять в поле с одним лишь мечом. Однако воины из туменов, прошедшие с пехотинцами долгий боевой путь, предпочитали их не бросать и подхватывали, сажая позади себя на лошадей или же пристраивали на запасных. Орлок закрывал на это глаза.

К середине пятого дня они уже покрыли расстояние почти в двести миль, а Субудай уяснил для себя все необходимое о своем противнике. Впереди растянулась река Шайо, и он все утро отдавал распоряжения насчет переправы через ее единственный мост. Быть прижатыми к реке для туменов рискованно. Неудивительно, что венгры воспользовались их затруднительным положением и с утра усилили натиск. Свои земли они, разумеется, знали хорошо.

Когда солнце миновало зенит, Субудай призвал к себе Бату, Джебе и Чулгатая.

– Джебе, – сказал он, – нужно, чтобы твой тумен без промедления перешел эту реку.

Военачальник нахмурился:

– На месте венгерского короля, орлок, я бы ударил по нам сейчас, когда нашим маневрам мешает река. Он наверняка знает, что мост здесь всего один.

Субудай, повернувшись в седле, пристально смотрел на полосу воды, блестевшую всего в нескольких милях. Там уже теснился прижатый к реке тумен Чулгатая. Оставаться на берегу нельзя, а река здесь глубокая.

– Этот король победоносно гонит нас пятый день кряду. Его офицеры уже поздравляют себя и его с победой. Им движет уверенность, что мы отсюда побежим в горы и он нас за них вытолкнет. Думаю, он даст нам уйти, но, если он этого не сделает, у меня по-прежнему есть двадцать тысяч воинов, готовых указать ему на ошибку. Действуй скорее.

– Твое слово, орлок, – ответил Джебе и, кивнув, поскакал передавать приказ своему тумену.

Бату прочистил горло, внезапно стушевавшись перед Субудаем.

– Может быть, орлок, настало время раскрыть твой замысел подчиненным? – спросил он с улыбкой, чтобы вопрос не показался очередной дерзостью.

– Ключ – это река, – посмотрел на него Субудай. – Пока мы всё уходили и уходили. Удара они от нас не ждут, а сейчас в особенности. Когда мы начнем переправу, они усилят натиск, но мы удержим их стрелами. Нужно, чтобы к ночи они остались по эту сторону реки, а наши тумены перебрались на ту. Именно этого их король ждет от врага, которого он пока так легко гонит. – Субудай улыбнулся сам себе. – Когда мы перейдем через Шайо, надо будет, чтобы последний минган удерживал мост. В моем плане это единственное слабое место. Если нашу тысячу быстро опрокинут, мост потеряет свое значение.

Бату подумал о мосте,