Тайна Моря - Брэм Стокер
«Вход в пещеру — к северу от внешней скалы, полтора градуса к северо-востоку. Риф отстоит от берега на 0,35 градуса на юго-юго-восток».
Глава XIII. Поездка через горы
Я снова и снова перечитывал повесть дона Эскобана, пока не запечатлел в памяти каждый пустяк; затем заучивал ключ цифрового шифра, пока не запомнил его назубок. Что-то подсказывало, что это еще послужит мне подспорьем и защитой сейчас или в будущем. Пока что меня осаждали новые сомнения. В сущности, я узнал государственную тайну, имеющую последствия, которые даже по истечении трех веков могли оказаться далекоидущими и опасными. Речь шла о сокровище столь большом, с целью столь однозначно определенной, столь ревностно охраняемом от времени и случая, что рассчитывать на то, что о нем забыли, не приходилось. Совесть меня нисколько не беспокоила. Сокровища собраны и предназначены на погибель Англии, и меня не заботили те, кто их приготовил и выслал. То, что враги Британии укрыли здесь сокровища во время войны, лишало тех законного права на их возвращение. Что говорили об этом законы, я не знал, да и не задумывался. Кто найдет, тот и хозяин, и если бы я нашел сокровища первым, то считал бы себя в полном праве распоряжаться ими по своему усмотрению. И все же я наметил почитать закон о найденных кладах, о котором имел самое смутное представление. Не это волновало меня в первую голову. Действительно, эти вопросы остаются второстепенными, покуда сокровище не найдено — вот тогда они выйдут на первый план. Но я считал, что прочтение шифра было первым моим шагом к руке и сердцу Марджори Аниты. Это исполнено; и заодно раскрыт такой секрет, что озолотит меня сверх всяких мечтаний и позволит просить руки любой девушки на свете. Я уже считал сокровища своими, словно извлек их из недр земли.
Рано поутру я направился на мыс Уиннифолд, прихватив с собой карманный компас для поиска точного места, где запечатали вход в пещеру. Я, конечно, знал, что даже гранитные скалы не выстоят невредимыми три века под натиском бурного моря, триста лет при разрушительной погоде, тысячи ночей сильного мороза и дней палящего солнца, что минули с тех пор, как пещеру потряс жестокий взрыв. И все же, признаюсь, я оказался не готов к тому, насколько стерлись все следы ее местонахождения. Раз за разом море впивалось в сушу; и теперь обрушение скал, ползучая зелень и кочующий песок изменили побережье до неузнаваемости.
Однако я сделал что мог, пытаясь найти место по описанию дона Эскобана, и прогулялся по верхушке утеса, начиная от самого края мыса Уитсеннан, покуда не вышел на место, где торчит южная внешняя скала Скейрс.
А затем, к своему удивлению, обнаружил, что это место рядом с моим домом. Более того, заглянув в чертеж, подготовленный для меня здешним геодезистом, я увидел, что северная стена близка к южному окончанию главной скалы Скейрс. Поскольку было видно, что передняя часть скалы обрушилась, после чего обломки частично расчистили, оставалась надежда, что пещера находится прямо под моим участком, если не под самым домом. Это придало предприятию новый оборот. Если моя догадка верна, торопиться вовсе ни к чему; самый надежный курс действий — незаметно проделать проход из собственного дома в пещеру и затем исследовать ее в свое удовольствие. Казалось, этому ничто не препятствует. Рабочие, построившие дом, уже ушли, а дату прихода декораторов еще не назначили. Следовательно, дом находился в моем полном распоряжении. На обратном пути в гостиницу я распланировал, как заказать из Глазго или Абердина нужные инструменты, чтобы пробить скалу под домом; хорошо бы, чтобы они пришли в ящиках и никто не заподозрил о моей затее. И работать, если я желал сохранить секретность, предстояло в одиночку. Теперь у меня накопилось столько всего, чтобы рассказать Марджори при новой встрече, что я и не знал, с чего начать, а деловая сторона моего ума строила планы, как все исполнить в должном порядке и как можно успешнее.
Вернувшись в гостиницу, я обнаружил, что меня ждет письмо от Марджори, пришедшее с последней почтой. Я забрал его в номер и заперся перед тем, как вскрыть. На нем не стояло ни даты, ни адреса, а содержание было характерным для Марджори:
Дорогой сэр!
Миссис Джек просила написать за нее, что мы покинем Бремор во вторник. Мы остановимся в гостинице «Файф Армс», и она будет счастлива, если вы позавтракаете с нами в девять часов утра в номере 16. Все это, разумеется, на тот случай, если вы пожелаете приехать в Абердин. Так рано мы завтракаем, поскольку путь предстоит долгий — шестьдесят миль — и миссис Джек считает, что мне нужно остановиться и передохнуть хотя бы дважды. Полагаю, дорогу вы знаете, и миссис Джек будет рада, если вы любезно выберете нам места остановок. Миссис Джек покинет Бремор около трех часов и поедет в Баллатер на поезд к половине шестого. Она просила передать, что надеется, вы простите ее за хлопоты, и напомнить, что если вы не приедете или вам что-то помешает, то она все поймет по телеграмме с одним словом «сожалею». К слову, вы ее премного обяжете, если любезно согласитесь не упоминать ее имени или фамилии перед незнакомцами или работниками гостиницы, в Бреморе или в пути — или в течение дня.
Искренне ваша,
Марджори Анита
P. S. — Что с шифром: вы сократили комбинации, придумали что-нибудь еще?
P. P. S. — Что-то мне подсказывает, что вашему приезду ничто не помешает, разве только возникнет нечто действительно серьезное. Миссис Джек очень ждет моей велосипедной поездки.
P. P. P. S. — Вы больше не видели Вторым Зрением какие-нибудь корабли? Или новые белые цветы — для Мертвых?
Еще долго сидел я с письмом в руке, перечитывая и перечитывая его без конца. С каждым разом его цель прояснялась все более. Возможно, во мне лишь поднимала голову давняя привычка искать во всем тайные послания. Я думал и думал; и моя привычка докапываться до сути помогала даже в разгар полетов фантазии. «Может ли быть, — думал я, — что у Второго Зрения есть более слабые формы: грезы, вызванные какой-либо истиной. В нашем мире есть проявления жизни как в высших, так и в низших формах; но всему присущ некий принцип, разделяющий мертвых и живых. Тайным голосам разума не всегда нужно греметь громом; внутренний Живописец Снов не всегда нуждается в широком
