Тайна Моря - Брэм Стокер
— Ах! Я не это имела в виду, — ответила она, чуть покраснев, — а когда тебе надо там быть.
На что я ответил:
— Когда тебе будет удобно. Напишешь и дашь мне знать?
Она разгадала мою уловку, желание вступить с ней в переписку, и с улыбкой предостерегающе подняла палец.
Когда мы прогуливались по дороге, ожидая, пока подадут двуколку, она сказала:
— Сейчас ты можешь быть мне добрым другом, я знаю; ты и сам говорил, что я среди прочего — добрый друг. Так оно и есть, и между Бремором и Абердином мы тоже должны оставаться добрыми друзьями. Не больше! Что бы ни случилось позже, к добру или к худу, случится уже позже.
— Согласен! — сказал я с тайной радостью. Мы встретили миссис Джек, и перед отъездом Марджори произнесла:
— Миссис Джек, я тоже просила мистера Хантера поехать со мной из Бремора. Я решила, ему будет приятно, если попросим мы обе, раз уж он такой застенчивый и неспонтанный!
С улыбкой она попрощалась и взмахнула кнутом.
Глава XII. Шифр
Я сразу вернулся в номер и взялся за двухбуквенный шифр. Теперь я как никогда верил, что разгадка тайнописи — первый шаг к осуществлению моих мечтаний о Марджори. А потому было бы странно, если бы первым делом я не испытал предложенный ею метод — сокращение бэконовского шифра до самых малых элементов.
Я трудился долгими часами и наконец, сумев ужать пять бэконовских символов до трех, понял, что достиг всего, что возможно и необходимо[25].
Придя к результату и испытав его точность на практике, я почувствовал в себе силы с новым знанием поэкспериментировать над старым цифровым шифром. Сначала я записал свой метод сокращения в виде приложения к письму, которое готовил для Марджори. Затем придумал ключ для шифровки и ключ для дешифровки[26]. К этому времени ночь уже подходила к концу, по краям занавесок просачивался серый свет утра; впрочем, в сон меня не клонило: я слишком взволновался, чтобы даже думать о сне, когда разгадка была почти у меня в руках. До того взбудораженный, что чуть сам себя не испугался, я положил перед собой цифровой шифр и свой новоиспеченный ключ. С напряжением, потребовавшим едва ли не всей силы воли, я старательно писал нужную букву под каждой комбинацией, ни разу не задерживаясь и даже мельком не окидывая всю последовательность взглядом, поскольку знал: если в ключе и есть ошибка даже в нескольких буквах, шанс узнать правильные буквы возрастет, когда я увижу текст целиком.
Затем я оценил результат и обнаружил, что многие символы в самом деле дают буквы. Дальше оставалась только черная работа. После нескольких проб я скорректировал ключ с учетом некоторых комбинаций шифра.
Однако я обнаружил, что буквы получились не везде; как ни старайся, символы между ними разгадать не получалось. Наконец мне пришло в голову, что здесь мог применяться не один шифр, а два и больше. Потянув за ниточку, я понял, что в шифре разбросано немало «лишних» цифр. Возможно, их записали, только чтобы сбить со следа, — мне это и самому приходило в голову во время разработки шифра, — а может, они обладали неким смыслом. Так или иначе, сейчас они мешали, и я вычеркивал их по ходу дела. Так продолжалось, пока я не исчерпал все цифры в тексте.
Оценив переведенные буквы, я, к своей невыразимой радости, обнаружил, что уже проглядывают правильная последовательность и смысл. Перевод выглядел так:
«Дабы прочесть историю Поручения, воспользуйся шифром Фр. Бэкона. Смысл и цифры стóят меньше Троицы Б. де Э.».
Еще один этап — и дело сделано. На новой странице я расставил вычеркнутые цифры в ряд и с удовольствием увидел, что они образуют внутренний текст, читавшийся с тем же ключом. «Погребенные» слова, пользуясь термином самого Бэкона, были следующими:
«Утес Пещеры Сокровищ в одном градусе с половиной к северо-востоку от внешней скалы».
Тогда, и только тогда, меня свалила усталость. Солнце уже давно встало, но я рухнул в постель и мгновенно уснул.
Когда я проснулся, звенел гонг к завтраку. После еды я вернулся к следующей задаче: разработать свою вариацию цифрового ключа, но для букв с точками — раз я уж начал не расшифровывать, а разрабатывать. Поломав голову, я наконец получил соответствующий шифр[27].
Затем я применил новый ключ к копии шифра с печатных страниц.
Я работал без остановок и закончил первую страницу, выписывая ответы только на те комбинации, которые подходили к моей схеме, и оставляя сомнительные места пустыми. Затем отложил получившийся ключ и с бьющимся сердцем окинул взглядом весь результат.
Он меня более чем удовлетворил, поскольку, несмотря на множество пропусков, складывалась связная история. Тогда я перешел к пропускам, меняя ключ под план их автора, пока мало-помалу не овладел секретом шифра.
Впредь с этого часа и до расшифровки последней буквы я не знал покоя. Время от времени все-таки приходилось есть и улучать по нескольку часов сна, перевод оказался слишком трудоемким, медленным и утомительным для глаз, чтобы продолжать без перерыва, однако с каждым часом я набивал руку. Впрочем, труд был закончен только к вечеру четвертого дня. Тогда я целиком понял замысел автора.
Все это время я не получал вестей от Марджори, и одно это превращало работу в необходимое успокоительное. Не будь у меня долгого и тяжелого занятия, чтобы отвлечься от нескончаемого разочарования, сам не знаю, куда бы я себя дел. В тот вечер я с полным правом ожидал письма последней почтой. Я знал, что Марджори проживает где-то в пределах графства; местные письма приходили именно под вечер. Однако ничего не пришло, так что ночью я переписывал перевод набело.
Первая его часть представляла собой письмо и выглядела следующим образом:
«Мой дорогой сын, я пишу тебе из городка Абердина, что в Шотландии, где слег с болезнью прежде, чем отправился на исполнение своего Поручения. За время долгой немощи я записал полную историю всего происшедшего, чтобы ты знал ее так, как если бы слышал собственными ушами и видел собственными глазами. Пишу я одного ради: чтобы ты, мой старший сын, и остальные мои дети в случае моей неудачи — а я уж слишком слаб телом — исполнили Поручение, которому я дал слово посвятить как себя, так и тебя; чтобы, покамест Поручение не будет исполнено, ни ты, ни я, никто другой не был свободен для всего, что
