Ратибор. Капель первого круга - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин

Пришлось принимать меры и, с согласия прабабки, у нас год назад появилась молодая псица местной породы и тоже молоденькая кошечка Тинка.

Мы с другами изменились за это время сильно. Только дед Микула с прабабкой за три года нисколько не изменились. Остались такими же среброголовыми чудиками, с огромным уважением относящимся друг к другу. Занимались хуторскими делами, вели хозяйство. Учили меня всему, что знали сами. Конечно, я не стал под руководством Глаи настоящим травником и ведуном, хотя был близок к этому. У меня неплохо получалось внушение. Заговорить боль, остановить наговором кровь-руду у себя или других людинов, вызвать родовой Морок. А войское правило, изучаемое под руководством деда Микулы, давалось мне легко. Я был хорошим учеником.

Митяй с ватагой, после того случая с привезенными заморским гостем полдневными тварями, иногда неделями пропадали у нас на хуторе, когда были свободны от домашних обязанностей. Как в марену, так и в знойную живу. Упражнялись в войском правиле под приглядом деда Микулы. Гонял он ватагу как сидоровых коз, зато это принесло плоды: ватажники постепенно становилась справными молодыми воинами.

Увидев однажды, как я упражняюсь в бою без оружия, как ломаю ударами торцом ладоней толстые сучья, а пятками разбиваю толстые плахи, Митяй спросил:

– Ты и тогда так мог драться, Ратин?

Выслушав мой ответ, он покрутил огненной головой и долго молчал, потом задумчиво пробормотал:

– Да… Выходит, ты и тогда мог нам переломать руки и ноги, попробивать дурные головы. Какими мы дураками были!

– Ну да! А что бы я тогда сказал твоим родителям и всех других парнишек из ватаги? Как бы смог деду Микуле в глаза смотреть? А боги? Что они сказали бы на подобное непотребство?

– М-да… – пробормотал Митяй. – Мало нас дед Микула гоняет. Не считая тебя, конечно.

Семнадцать лет. Много это или мало? Дед Микула с моим прадедом в шестнадцать ушли с княжьей дружиной в полуденные земли. А я все еще живу на спрятанном в крепи лесов хуторе. До выполнения моей клятвы данной богам по-прежнему как до небесного Месяца. Вот и думай, Ратин.

Посвящать себя в Велесовы ближники я не хотел, хотя мог спокойно выдержать все испытания. Так утверждал дед Микула. Но стать боготуром – значит подчиняться приказам волхвов, не быть свободным в свершениях. А мне нужно было идти на юг, далеко на юг в скифские степи. К старой Тамтархе, к князю Гобою, у которого мой дед был в боярах-ближниках, либо к его преемнику. Узнать, кто такие хунну, что за племя. Откуда они пришли на нашу землю.

Только в детстве хорошо верить в богатырей – поединщиков, что разъезжают по скифскому полю, ища себе чести и славы. Один в поле не воин, будь он даже семи пядей во лбу – эту науку я усвоил хорошо. Недаром дед Микула учил меня не только одиночным схваткам. Вместе с Митяевой ватагой он обучал нас ходить и бегать строем, совершать четкие повороты и перестроения, ставя щиты к щиту, когда ватага превращается в какое-то сказочное многорукое и многоногое существо, способное бить и давить на противника объединенной силой всех воев.

Он рассказывал нам о фаланге – воинском построении измышленном полководцами далекой Эллады. О македонской фаланге Александра, сына Филиппа которую не смогли сломить многочисленные войска персидского царя Дария. Говорил и показывал воинское построение для не многочисленной дружины под названием «Каре», о построении «свиньей», годном только для тяжелой панцирной конницы при прорыве строя супротивника. Его сказы о войнах древности мы все слушали с великим вниманием и мотали себе на еще не отросшие усы.

– Мр-а-у-у! – мягкая лапка чувствительно дернула за ухо. Я с великой неохотой открыл глаза.

– Чего тебе, котяра?

– Мру! – шершавый язычок, словно наждаком прошелся по щеке. – Фра!

– Чего это он? – спросил проснувшийся Митрий, вместе со мной спавший на полатях.

Я уже давно перестал его даже мысленно называть Рыжим Митяем, с этаким оттенком пренебрежения. Конечно, физиономия у него осталось прежней: вся усыпана лельнушками, над челом топорщились непокорные огненно-рыжие волосы. Но друга дразнить нельзя. Можно иногда пошутить, но не со злости и без пренебрежения.

– Беспокоится. Зовет куда-то, – зевая, ответил я.

– Так ведь рано еще. Нам с тобой, после вчерашних подвигов, дед с Глаей разрешили отдохнуть в волюшку.

– Мр-р-р-рав! – рявкнул Питин.

– Эге! Дело, видать, сурьезное. – я мигом соскочил с полатей, натянул рубаху и крашеные порты. – Подымайся, Митрий, тож.

Питин, постоянно оглядываясь на меня, устремился к двери. Хвост у кота раздраженно дергался, и это мне совсем не понравилось.

Во дворе нас встретил Семаргл. Тихонько рыча, он подтолкнул меня к двери повалуши, в которой лежало учебное оружие и луки.

– Тревога! Шепотом сказал я Митяю. – Буди деда и Глаю. Семаргл зря беспокоиться не станет. В лесу есть кто-то. Чужие.

Ни слова ни говоря, правнук деда Микулы кинулся в избу. Совещание было коротким.

– Ты, Ратин, бери лук с боевыми стрелами и с Семарглом отправляйся туда, куда пес поведет. А мы втроем вооружимся, чем следует. Будем тебя ждать.

Ярило только встало над виднокраем, лесные птахи еще заливались утренними песнями. Обеспокоенные деревянницы выглядывали из-за древесных стволов, через клочки поднимающегося вверх тумана. Сквозь болота, окружающие хутор, мы пробирались долго. Упыри, да кикиморы уже проснулись, потому следовало быть осторожным.

Семаргл вел уверенно, все время поглядывая на меня. Я молчал, только старался следить за легким ветерком, но слава богам, Шалоник веял почти все время в лицо.

Внезапно Семаргл остановился, припал к земле. Я тоже устроился согнувшись за кустом и глянул вперед, где мне почудилось смутное шевеление. Вот оно что! Меж лесных великанов тихонько крались, стараясь не брякнуть оружием люди незнаемые и было их много. Очень много. Около сотни воев. Светловолосые, рослые, не похожие на степных наездников, шли они тихо, экономным, привычным к лесной чащобе, шагом. Оружны были луками, топорами и короткими охотничьими, на бера, копьями, да дубовыми палицами. Доспехов на находниках почти не было.

Откуда они? Дед Микула сказывал, что на полуночь от нашего града по озерам живут люди угорского племени. Неужели оттуда? На что надеются? Так…На расстоянии выстрела из лука двигался еще один отряд. Около полуторых сотен. Да еще были сторожи, выдвинутые вперед по движению отряда и далеко в стороны. Вот от них мне с Семарглом следовало хорониться особенно. Это уже было серьезно. Две с половиной сотни северных находников,