Ратибор. Капель первого круга - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин

Это я, конечно, загнул насчет великого воина. Таким, как дед Микула в зрелые годы, мне никогда не стать. Но стремиться к такому уровню нужно. Иначе, зачем жить? И давать богам клятву?

– Черный – черного несет, с чернотой седой живет! Черноту, котора лает, на коров лесных спускает!..

Ну вот! Не было печали – лешаки враз накачали! Митяй, дедов правнук, собственной персоной. Да не один, а с дружиною. Стоят, зубы щерят. Поймали мол, Черняка!

Питин при первых словах присказки спину горбом выгнул. Хвост трубой, глаза горят, стал шипеть, плеваться, а сам по сторонам зыркает – нет ли где поблизости четвероногих недругов – псов градских. Жар тоже ко мне прижался, зубы оскалил. Не захотел с дедом Микулой и Серком в усадьбу князь-старейшины попадать. А я вдруг смолчал. Не стал состязаться с Митяем в сочинении дразнилок. Прислонился к плетню, кулаки приготовил, но не более. Тот по инерции еще покричал, глаза стали удивленные, спросил:

– Ты чего этого… молчишь, не отвечаешь? Бояться стал?

– Бояться! Еще чего. Надоело собачиться. Не маленький. Хочешь драться? Давай, но без дразнилок.

Орава Митяевых ватажников, не поняв ничего из нашего разговора, двинулась было вперед, но Митяй властно выбросил вверх десницу:

– Годи, робята! – крикнул он. – Намять бока изгою всегда успеем. Но сначала поговорить надобно.

Не стали мы драться. Проговорили с Митяем и дружиной до тех пор, пока не выехал из князева подворья дед Микула. Обсудили приобретение князь-старейшиной тварей иноземных, но так и не поняли, для чего ему те твари надобны. Показал я градским парубкам кое-какие приемы рукопашного боя, что научил дед Микула, пригласил к нам на хутор тренироваться. Расстались не друзьями, конечно, но и не врагами, как прежде случалось.

Питин, пока мы разговаривали, незаметно исчез, наверно побежал пообщаться со знакомыми кошками. Теперь будет отсутствовать седмицу самое малое и прибежит домой худым и голодным со следами драки с градскими котами.

Я позвал неслуха для порядка, но он не откликался. Тогда я залез на телегу к деду Микуле, на которой, вместо мягкой рухляди и лагушков, устроились мешки с крупой, свертками ткани разной, туесы с серой солью. Не успели мы выбраться за градские врата, как подоспел караван иноземного гостя, о котором он предупреждал князь-старейшину.

Это действительно был караван. По пыльной торне медленно плыли длинношеие, лохматые двугорбые звери непривычного облика. Каждый был навьючен парой объемистых тюков. Я уже знал зверей по рисункам и рассказам прабабки, но видел в первый раз. Верблюдами эти твари называются – бактрианами, так называл их дед Микула. Сопровождали караван из двадцати пяти верблюдов кроме погонщиков, пятеро вооруженных луками и кривыми мечами всадников на горячих тонконогих конях. «Охрана» – понял я. Одеты они были в точности так же как иноземный гость, да еще в легкие кожаные доспехи.

Я стал просить деда Микулу остановить Серка и поглядеть, какие товары привез гость иноземный, но старый велет был чем-то крепко расстроен. Он не стал отвечать, не остановил Серка, бурчал что-то непонятное себе под нос.

– Дедушка! – обратился я к нему, – ты сердишься на князь-старейшину за зверей, что ему привез гость?

– А как на него не сердиться, Ратин? Он совсем забыл о воинском правиле для молодежи, что подросла в граде. Из князя превратился в гостя торгового. Для него важнее серебро да злато в его скарбнице. А звери?.. Для потехи взял. Для погляду и для смеху. Жалко мне Велесовых тварей полдневных. Карачун у нас суровый. Пропадут. Ежели когда-нито станешь предводителем градским, заботься об обороне града, а не о потехе. Для того пятина княжеская дадена от доходов.

– Почему тогда родичи не соберут вече, где можно ума князь-старейшине добавить?

– Они, Ратин, тож богатеют. Считают – раз забрались в беров угол, в чащу лесную, никто не сможет к ним незнаемо добраться. Забыли уже, за три десятка лет, сколь народу в старом граде на Роси погибло от находников. Была, Ратин, здесь крепь лесная когда – то. Была да сплыла, как мы здесь угнездились.

Кузнец Векша как-то рассказал мне, что произошло три десятка лет назад, когда степные находники, тайком пробравшись к граду Рысенов, устроили резню и только благодаря мужеству и воинскому искусству деда Микулы половина родичей осталась в живых.

Глава 9. Незваная тать

Прошло два года до предела заполненных тренировками в войском правиле, учебой у Глаи, письмом и счетом, учением разговора на иноземных языках. За три года, ко дню моего рождения во второй седмице травня месяца, я вытянулся в росте настолько, что достиг бровей деда Микулы. К моему удивлению, больших пластов мышц, как у деда, у меня по-прежнему не было. Одни кости и жилы толстые.

Семаргл окончательно заматерел, стал серьезнее и еще массивнее. Теперь он бы мог отбиться от тройки матерых бирюков. Питин тоже утратил юношескую живость. Научился выступать вальяжно, считая, по – видимому, что наша семья должна ему прислуживать. Но ездить на мне и Семаргле не перестал.

Жар вырос в справного, высокого и стройного молодого жеребца. Эти два года дед Микула ежедневно тренировал нас обоих и в скачке с препятствиями и забеге на расстояние, в вольтижировке, рубке лозы легким клинком, метании с седла сулиц на всем скаку и стрельбе из лука на любом карьере. В первый раз, когда на него надели седло, Жар немного поартачился, но быстро смирился с седлом и попоной, когда я на него садился верхом. Правда, когда на него пытался забраться кто-либо посторонний, он превращался в яростного, неукротимого демона, который визжал, лягался, вставал на дыбы и падал на спину. Ни Митяю, с которым мы подружились, ни его ватажникам он не давался в руки, как они не старались.

Семаргл и Питин давно распределили обязанности. Питин хозяйничал в избе и погребах наравне с Глаей. Безжалостно истреблял мышей и крыс, что осмеливались пробраться в указанные помещения. Вот только он стаскивал свою ночную добычу ко мне на постель, видимо для того, чтобы я не забывал о его войских подвигах.

Семаргл хозяйничал во дворе и поле. Днем он бдительно следил за нашей животиной. И, если двух коров днем он доверял охранять молодому быку Ревуну, то стадо из дюжины овечек с бараном Мяшей он проверял несколько раз за день, не доверяя дурному барану и, по моему, правильно делал. Все так, но стоило мне собраться сбегать в град, они возникали