Рафаэль Сабатини - Одураченный Фортуной
— Изменники? Висельники? — медленно переспросил он. — Не думаю, что я вас понял, хозяюшка. Вы относите эти эпитеты ко мне?
— К вам, сэр.
И миссис Куинн плотно сжала губы.
Полковник, нахмурившись, посмотрел на нее, затем рассмеялся, пожав плечами.
— Вы с ума сошли, — сказал он и залпом допил кружку эля.
— Нет, я не сумасшедшая и не дура, мистер мятежник! Человека узнаешь по его друзьям. Разве может не быть изменником тот, кто водит с изменниками компанию, да еще прямо здесь, в этом доме, в чем я могла бы поклясться в случае необходимости, или если бы хотела причинить вам вред? Я не стану этого делать, но прошу вас сегодня же покинуть мой дом, иначе я могу изменить свое решение.
Холлс со стуком опустил кружку на стол и вскочил на ноги.
— Черт возьми! — рявкнул он, охваченный гневом, который усиливала тревога. — Что вы имеете в виду? С какими изменниками я водил компанию?
— С какими? — Она усмехнулась. — Что вы скажете о вашем друге Дэнверсе, которого в настоящий момент разыскивают полицейские с Боу-Стрит[62]?
Полковник сразу же почувствовал облегчение.
— Дэнверс? — переспросил он. — У меня нет такого друга. Я никогда не слышал этого имени.
— В самом деле? — с иронической усмешкой осведомилась миссис Куинн. — А может, вы никогда не слышали имен его помощников, Такера и Ратбоуна, которые только вчера были у вас в этом доме, в чём я могу поклясться? О чем вы с ними говорили? Сможете вы объяснить это так, чтобы удовлетворить судей? Они могут заинтересоваться, как вы познакомились с двумя изменниками, которые сегодня утром были арестованы в числе прочих заговорщиков, намеревавшихся восстановить республику. Негодяи собирались убить короля, захватить Тауэр и сжечь Сити — не более, не менее!
Полковник словно ощутил сильный удар в переносицу.
— Арестованы! — воскликнул он. Его челюсть отвисла, глаза расширились. — Вы сказали, Такер и Ратбоун арестованы? Да вы просто бредите!
Но в душе он понимал, что это не так. Ибо, если ее история была вымыслом, как она могла узнать о заговоре?
— Я брежу? — миссис Куинн злобно усмехнулась. — Пойдите на Полс-Ярд и спросите первого встречного об аресте, произведенном в Чипсайде незадолго до полудня, и об охоте, которая сейчас идет на Дэнверса и других, замешанных в злодейском заговоре. Так вот, я не хочу, чтобы за ними охотились здесь. Не хочу, чтобы мой дом именовали местом встречи изменников, во что вы его превратили, обманывая меня вашим приятным обхождением и пользуясь отсутствием мужчины, который мог бы меня защитить! Я бы сразу же побежала к судье, да только не хочу бросать тень на доброе имя моего дома. Это единственная причина моего молчания — можете быть ей благодарны. Но уезжайте сегодня же, а не то я могу и передумать.
Подобрав со стола пустую кружку, хозяйка двинулась к двери, прежде чем Холлс смог найти слова для ответа. У порога она задержалась.
— Скоро я принесу вам ваш счет, — заявила миссис Куинн. — Когда оплатите его, можете складывать вещи и убираться. — И она вышла, хлопнув дверью.
Счет! Какое это имело значение по сравнению с ужасной угрозой тюрьмы и виселицы? Едва ли стали бы принимать во внимание, что он абсолютно невиновен в каком-либо соучастии в разоблаченном заговоре республиканцев (если не считать сегодняшнего решения к ним присоединиться). Если его обвинят в сообщничестве с Такером и Ратбоуном, то сыну цареубийцы Рэндала Холлса нечего надеяться на пощаду. Происхождение и прошлое окажутся решающими доказательствами против него. И все же счет был хотя и сравнительно незначительным, но наиболее непосредственно угрожающим злом, и поэтому занимал его мысли в настоящий момент более всего остального.
Холлс знал, что счет будет весьма весомым, и его ресурсы никак не могут ему соответствовать. Тем не менее, если он не сможет заплатить, то миссис Куинн, безусловно, не проявит к нему милосердия, а последняя выходка Фортуны, связавшая его с Такером накануне ареста этого заговорщика, полностью отдавала его во власть миссис Куинн.
Полковник с горечью подумал, что подобные вещи, очевидно, постоянно будут с ним происходить. После этого он обратил свой утомленный ум на поиски средств для уплаты долга, проклиная легкомысленные утренние траты.
Вскоре его можно было видеть вновь облаченным в поношенную одежду, с которой он надеялся расстаться навсегда, выходящим из «Головы Павла» с узлом, содержавшим недавние покупки, и идущим в направлении лавок на Патерностер-Роу, где они были столь торжественно приобретены.
Там Холлс смог постичь всю разницу между отношением к покупателю и продавцу. Следующим открытием было то, что одежда, использованная хоть один раз, утрачивала практически всякую цену. Дело заключалось в том, что если Холлс отлично знал воинское ремесло, то лавочники были не менее сведущи в ремесле торговом. А искусство торговли в значительной степени состояло в быстром понимании нужд клиента и готовности безжалостно ими воспользоваться.
Десять фунтов — это было все, что Холлс смог выручить за то, на что несколько часов назад истратил тридцать. Волей-неволей, ему пришлось согласиться на продажу. Во время сделки он держался оскорбительно и едва не набросился на торговца с угрозами, но тот остался невозмутимым. Оскорбления ничего для него не значили, пока он извлекал прибыль.
Вернувшись в «Голову Павла», полковник Холлс нашел хозяйку, ожидавшую его со счетом. При взгляде на последний он ощутил тошноту. Это явилось кульминационным ударом судьбы. Холлс тщательно изучал все пункты, стараясь скрыть охвативший его страх, ибо миссис Куинн наблюдала за ним своими пронизывающими голубыми глазами, зловеще сжав губы.
Полковник удивлялся количеству поглощенного им за эти недели эля и канарского вина, приписывая свою дорогостоящую жажду длительному пребыванию в Нидерландах, где привычка к выпивке распространена повсеместно. Общая сумма превышала двадцать фунтов. Конечно, полковник ожидал, что ему придется раскошелиться, но на такое он никак не рассчитывал. Понимая, что миссис Куинн, очевидно, вложила в счет оскорбление, нанесенное ее нежным чувствам, Холлс подумал, не является ли брак с ней (если она только еще не отказалась от этой мысли) единственным выходом из положения. Уплатить по счету не было никакой возможности.
Подняв глаза от грозной колонки цифр, полковник встретил злобный взгляд леди, которая, не сумев стать его женой, превратилась в его злейшего врага. Взгляд этот был еще страшнее требуемой суммы. Поэтому Холлс вновь устремил глаза на меньшее зло и прочистил горло.
