Бернард Корнуэлл - Гибель королей
– О том, что мы тут совершим, – сказал я им, – будут говорить по всей Британии. Мы не станем богаче, но, обещаю, мы прославимся.
Меня зовут, предупредил я, Кьяртаном. Этим же именем я назвался, когда пришел к Эльфаделль. Это имя было из моего прошлого, я не любил его, ведь так звали подлого отца Ситрика, однако оно вполне годилось для того, чтобы попользоваться им несколько дней, а пережить эти несколько дней я смогу только в том случае, если никто из моих людей не проговорится и никто в Снотенгахаме не узнает меня. Я встречался с Сигурдом лишь дважды, оба раза встречи были короткими, но некоторые из тех, кто сопровождал его на тех встречах, мог сейчас оказаться в Снотенгахаме, так что я вынужден был рисковать. С бородой, которую я специально отрастил за последнее время, и в старой кольчуге, с которой я намеренно не счистил ржавчину, я выглядел именно так, как и хотел: полнейшим неудачником.
Я нашел таверну на окраине. У нее не было названия. Это было убогое заведение с кислым элем, плесневелым хлебом и изъеденным червями сыром, зато там имелось достаточно места, чтобы мои люди могли выспаться на грязной соломе. Хозяин, угрюмый сакс, был рад даже тем крохам серебра, что я заплатил.
– Зачем ты сюда приехал? – сразу пожелал узнать он.
– Купить корабль, – ответил я и рассказал ему, что мы – отряд из армии Хестена, что мы изголодались в Сестере и мечтаем вернуться домой. – Мы возвращаемся во Фризию, – добавил я.
Такова была моя легенда, и она никому в Снотенгахаме не казалась странной. Датчане всегда следуют за вождем, который приносит им богатство, а когда вождь терпит неудачу, команда разбегается с той же скоростью, с какой снег тает на солнце. Никому не казалось странным и то, что фриз ведет за собой саксов. Корабельные команды викингов обычно состоят из датчан, норвежцев, фризов и саксов. Любой человек, не имеющий хозяина, может наняться к скандинавам, и любому судовладельцу плевать, на каком языке говорит человек, если он умеет владеть мечом, метать копье и грести веслом.
Так что моя легенда ни у кого не вызывала вопросов, и на следующий день после того как мы разместились в Снотенгахаме, ко мне заявился пузатый датчанин по имени Фритьоф. У него не хватало половины левой руки ниже локтя.
– Какой-то ублюдок-сакс отрубил, – бодро сообщил он, – но я снес ему башку, так что мы квиты.
Фритьоф был тем, кого саксы назвали бы главным магистратом Снотенгахама, человеком, ответственным за поддержание мира и спокойствия в городе и за соблюдение интересов лорда.
– Я забочусь о ярле Сигурде, – сказал он, – а он заботится обо мне.
– Хороший лорд?
– Лучший, – восторженно произнес Фритьоф, – щедрый и надежный. А ты почему не присягаешь ему?
– Я хочу домой, – ответил я.
– Во Фризию? – спросил он. – А по говору ты датчанин, а не фриз.
– Я служил Скирниру Торрсону, – пояснил я. Скирнир когда-то пиратствовал на фризском побережье, и я действительно пошел к нему на службу, чтобы заманить его в ловушку и покончить с ним.
– Вот был мерзавец, – сказал Фритьоф, – зато, как я слышал, жена у него была красавица. Как там назывался его остров? – Вопрос был задан не для того, чтобы проверить меня. Я не вызывал у Фритьофа никаких подозрений, он был полон радушия.
– Зегге, – ответил я.
– Точно! Только песок да рыбьи скелеты. Значит, ты перешел от Скирнира к Хестену, да? – Он расхохотался: своим вопросом он намекал на то, что я выбрал себе неправильного лорда. – Что ж, ты хоть так послужил ярлу Сигурду, а ведь могло быть и хуже, – убежденно произнес он. – Он заботится о своих людях, и скоро у них будет и земля, и серебро.
– Скоро?
– Когда Альфред умрет, – сказал Фритьоф, – а Уэссекс развалится на куски. Нам нужно немножко подождать, и мы их все подберем.
– У меня во Фризии есть земля, – сказал я. – И жена.
Фритьоф усмехнулся.
– И здесь баб хватает. А ты действительно хочешь домой? – спросил он.
– Я хочу домой.
– Тогда тебе понадобится корабль, – сказал он, – если, конечно, ты не решишь добираться вплавь. Пойдем, прогуляемся.
Сорок семь кораблей были вытащены из воды на луг рядом с крохотной бухточкой, откуда они могли быть легко и быстро спущены на воду. Корпуса подпирали дубовые колья. Еще шесть судов дрейфовали, четыре из них были торговыми шлюпами, а два – длинными боевыми кораблями с высоким носом и кормой.
– «Птица света». – Фритьоф указал на один из двух боевых кораблей, покачивающихся на воде. – Собственное судно ярла Сигурда.
«Птица света» – гладкая, лоснящаяся, с плоским дном – была истинной красавицей. На причале сидел какой-то человек и рисовал белую полосу по верху обшивки, полосу, которая должна была подчеркнуть и без того грозные обводы корабля. Фритьоф спустился с откоса на причал и уверенно поднялся на корабль, перешагнув через низкий в центральной части борт. Я последовал за ним и ощутил, как «Птица света» легким креном отреагировала на наш вес. Я обратил внимание, что на борту нет ни мачты, ни весел, а наличие двух маленьких пил, тесла, коробки со стамесками говорило о том, что на судне ведутся ремонтные работы. Оно было на плаву, но не готово для похода.
– Я привел ее из Дании, – мечтательно произнес он.
– Ты капитан? – спросил я.
– Был, может, снова стану. Я скучаю по морю. – Он ласково провел рукой по борту. – Красавица, правда?
– Она очень красива, – согласился я.
– «Птицу» построил ярл Сигурд, – сказал он. – Для него только лучшее! – Он похлопал по корпусу. – Зеленый дуб из Фризии. Но для тебя судно слишком велико.
– Оно продается?
– Никогда! Ярл Сигурд скорее продаст своего сына в рабство! Кстати, а сколько весел тебе нужно? Двадцать?
– Не больше, – ответил я.
– А у «Птицы» пятьдесят, – сказал Фритьоф, снова похлопывая корабль по обшивке. Он вздохнул, вспоминая море.
Я перевел взгляд на плотницкие инструменты.
– Ты готовишь ее к походу? – спросил я.
– Ярл ничего не говорил, но я терпеть не могу, когда суда надолго вытаскивают из воды. Древесина сохнет и трескается. Я хочу следующим спустить вон то, – указал он на вершину склона, где на подпорках стоял еще один красивый корабль. – «Победитель морей», – добавил он. – Судно ярла Кнута.
– Он держит свои корабли здесь?
– Только два, – ответил тот. – «Победителя морей» и «Охотника за облаками».
Рабочие конопатили «Победителя», забивали в щели шерсть, обмазанную сосновым дегтем. Им помогали мальчишки, а когда выпадала свободная минутка, ребятня играла на берегу. Котлы для перегонки дегтя дымили, над рекой повис его едкий запах. Фритьоф вернулся на причал и похлопал по голове человека, рисовавшего белую линию. Было совершенно очевидно, что здесь Фритьоф пользуется большим уважением. Мужчина улыбнулся ему и почтительно поприветствовал, Фритьоф радушно ответил. На берегу он принялся угощать детишек кусочками вяленого мяса, которые доставал из мешочка на поясе. Как ни удивительно, он знал всех мальчишек по именам.
