Павел Комарницкий - Новый порядок
Зачем нужны такие лодки, Нармер не говорил ещё никому. Ни единой живой душе, даже Сотис. И не скажет. Потому что это дело может погубить даже одно улетевшее на волю слово. Он сам придумал ЭТО, и сам исполнит. Потому как крепко усвоил заповедь отца — если хочешь, чтобы что-то было сделано, можешь поручить это другим, но если хочешь, чтобы это было сделано так, как тебе надо, сделай это сам.
Сехо ещё кланялся вдогонку отплывающей ладье своего Повелителя, и Нармер ещё улыбался ему и даже помахал рукой на прощанье — а что, пусть все видят, что хорошая работа без поощрения не останется — но мысли улетели уже далеко.
Гребцы слаженно и мощно гребли против течения, и лодка с шумом рассекала воды Хапи. Да, вода определённо спадает. Из зеркальной глади, раскинувшейся на много тысяч шагов, там и сям уже торчали не только купы деревьев, но и островки чёрной, жирной земли. Ещё немного, и единый великий поток Хапи разобьётся на множество рукавов, мелеющих день ото дня.
— Сегодня семнадцатое число, Атумхет? — обратился он к секретарю.
— Семнадцатое, мой Повелитель — откликнулся тот.
Да, времени осталось совсем мало. Совсем не осталось, если сказать точнее.
— Нехмен, мы идём в военный лагерь. — бросил через плечо Нармер.
— Да, мой Повелитель — отозвался кормщик.
Вода за бортом буквально вскипела. Громадный крокодил, шагов десять в длину от носа о кончика хвоста — само воплощение бога Себека — вынырнул из мутной толщи и со страшной силой ударил лодку в борт. Лодка резко накренилась, и Атум полетел за борт, вслед за ним полетели двое гребцов и кормщик — удар оказался совершенно неожиданным. Сам Нармер удержался чудом, потому что держался за борт. Обычно крокодилы не рисковали нападать на большие лодки, ныряя при приближении людей на дно. Этот ещё к тому же ухитрился подкрасться незамеченным.
Вопли и проклятия слились в единый крик. Выпавшие из лодки барахтались в мутных волнах, быстро удаляясь. Двое телохранителей, восстановив равновесие, разом ударили крокодила копьями и, очевидно, кто-то из них попал — хвост чудовища выметнулся из воды и гулко ударил плашмя, окатив всех потоком брызг.
— Атумхет!! Достать его!! — закричал Нармер, указывая на барахтавшегося в воде секретаря — Достать, говорю!!!
Уцелевшие гребцы уже разворачивали лодку, изо всей силы гребя вёслами. Нос лодки уже почти нацелился на несчастного Атумхета, в свою очередь, со всех сил рвущегося навстречу спасительному судну. Но в этот момент вода возле писца взбурлила, и огромная пасть, усеянная неровными зубами, распахнулась позади плывущего.
— А-А-А!!!
Пасть захлопнулась, унося мудрого секретаря в толщу вод.
— Атум!!!
Остальные пострадавшие уже споро влезали в лодку.
— М-мой п-повелитель… — на кормщика было тяжело смотреть — С-себек унёс нашего А-атумхета…
Нармер изо всей силы ударил посохом по воде.
— Проклятье! Глупо! Глупо!
Глупо, как глупо… Копить в себе столько тайн и знаний, чтобы окончить свою жизнь вот так… Стать мясом для крокодила…
— Что нам теперь делать, о Повелитель? — снова спросил кормчий.
— А разве я не сказал? — оскалился на него Нармер — Мы идём в военный лагерь!
* * *— …Вернулся… Ты вернулся…
Глаза и губы. Сияющие глаза и мягкие, настойчивые губы.
— Ну как же я мог не вернуться… Ну что ты, что ты…
Дрожь тела и пальцы, скользящие по плечам, по рукам, везде, везде…
— Не говори… Не говори так… Боги могут услышать…
— Пусть… Пусть слышат… Пусть все знают — я люблю тебя…
Сидха изо всех сил прижалась к мужу. Он прав… Тутепх всегда прав…
— Ой… Осторожней… Там…
Сидха ругнулась про себя. Дура, ну дура! Всё время тянет ляпнуть что-то в самый момент… Чего случилось-то? Вот, пожалуйста, пальцы мужа разом утратили настойчивую твёрдость.
— Нет, погоди… — Тутепх ощупывал её живот осторожными дрожащими движениями — Погоди… Это правда?
— Что именно?
— Не придуривайся! То, что ты имела в виду — да?
— Да, конечно. — к Сидхе уже вернулся её мягкий смех. — На ужин сегодня будут лепёшки с оливками и рыбой. Можешь не сомневаться.
— К демонам лепёшки! — зарычал Тутепх — При чём тут лепёшки? ЭТО правда? У нас будет сын, да?
— Какой ты самоуверенный, муж мой. — вновь засмеялась Сидха. — А если дочь?
— Ага, попалась! — Тутепх от полноты чувств даже слегка встряхнул жену — Проговорилась! Хотела такое дело утаить, да? Ах ты…
— …Моя любимая, ты хотел сказать? — глаза Сидхи лучились смехом.
— Именно это я и хотел сказать! — заорал Тутепх — Ты! Моя! Любимая!
Коза и прочие обитатели загона возбуждённо загомонили, явно одобряя ход мыслей хозяина, равно как и столь громкое проявление светлых чувств.
— Братан вернулся! — за гомоном ни Тутепх, ни Сидха не заметили, как во двор ворвался младший братишка Тутепха, Ако — Ы-ы-и-и-и!
Мальчик с разбегу повис на могучей фигуре брата, обхватив руками и ногами.
— Да ладно, ладно, Ако… — смеясь, Тутепх похлопал брата по тощенькой мальчишьей спине — Ну всё уже, слезь с меня!
— А ты знаешь, что у Сидхи… — начал Ако, вновь оказавшись на твёрдой земле.
— …Будет маленький? — уточнил Тутепх, не дав досказать.
— У… — лицо мальчика изобразило неприкрытое огорчение. Ещё бы — потрясающая новость, коей он собирался свалить брата с ног, уже известна. Прямо как-то даже обидно!
— Так-то ты держишь свои обещания, Ако? — засмеялась Сидха. — Ты же обещал, ни одна живая душа…
— Я обещал, что братан не узнает до самого приезда — возразил Ако — И так и вышло!
И они все трое весело рассмеялись. Смеясь, молодая женщина отметила про себя — нельзя быть такой растяпой. Надо всегда запирать дверь-калитку во дворе на засов. А вот если бы она не ляпнула своё очередное умное слово, и сейчас лежала бы под мужем, без юбки и с широко разведёнными ногами? А тут бы и Ако подоспел, пострелёнок… Неловко бы вышло.
Откуда-то появилась Басет, с громким мявом подбежала к хозяину.
— А вот и моя самая главная любимица! — Тутепх подхватил кошку на руки. — Ух ты зверюха, ух ты моя хорошая… Вижу, вижу, соскучилась… А где отец?
— Да, всё семейство в сборе! — Сидха уже передвигала кухонную утварь. Было абсолютно ясно, что лежание с широко раздвинутыми ногами откладывается по крайней мере до ночи. — А вот и он! Здравствуй, папа!
* * *— …Ну, нападай! Ап!
Молодой солдат, сделав зверское лицо, кинулся на наставника, норовя проткнуть его копьём, но тот сделал одно неуловимое движение, и курсант покатился в пыль.
