Павел Комарницкий - Новый порядок
— Да, о мой Повелитель — чуть поклонился здоровенный, как бык, мужчина, блестящий от пота. Из одежды на нём были только фартук из толстой бычьей кожи и кожаные же сапоги до колен — такую обувь носили только кузнецы, предохраняя ноги от случайных брызг расплавленного металла.
— Ты получил медь? Напомни мне, сколько всего.
— Всего выходит двести сорок три таланта, Повелитель — староста даже не стал заглядывать в свои записи. — Но нам обещали пятьсот…
— Ты неточно выразился, Ауан — улыбнулся Нармер. — Правильно будет: «Ты обещал нам пятьсот талантов» И у вас будет пятьсот талантов меди, уже через шесть дней. А ещё через шесть дней, то есть пятнадцатого числа этого месяца, вся эта медь должна превратиться в оружие.
— Но это немыслимо, Повелитель! — изумлённо воззрился на него кузнец. — Люди и так валятся с ног! Должны же они хоть немного отдыхать!
— Ты НЕ ПОНЯЛ меня, почтенный Ауан — улыбнулся Нармер. — Отдыхать мы будем в Стране Теней. Здесь же у нас слишком много дел. Я не могу позволить, чтобы судьба всей Земли Пчелы зависела от того, что кто-то любит поспать.
— Воля твоя, Повелитель, но это невозможно — упрямо мотнул головой Ауан. — Только не к пятнадцатому.
— Ты снова НЕ ПОНЯЛ, Ауан — Нармер перестал улыбаться — Это возможно, и будет именно так, я тебя уверяю. Чтобы победить в войне, нужно оружие. Можно, правда, ещё молиться великой Нейт и самому Гору, покровителю нашей Земли Пчелы. Но без достаточного количества оружия… Боюсь, потребуются большие жертвы, и быками тут не обойтись.
Нармер направился к выходу, но, не дойдя, обернулся.
— Сказанное сейчас да будет услышано всеми. Вам некогда заниматься домашними делами, я понимаю. Поэтому ваши семьи я перевожу к себе в Большой Дом, почтенные. Там они не будут ни в чём нуждаться. Шестнадцатого числа мы освящаем новый храм во славу Гора, покровителя и господина нашего. Если пятнадцатого числа до полуночи у меня не будет нужного моим солдатам количества оружия… Что ж, тогда жрецам останется только молить Гора и Нейт о спасении нашей земли, принося им обильные жертвы. Человеческие жертвы, Ауан. Но я совершенно уверен, что этого не случится. Всё требуемое будет готово уже пятнадцатого. Ведь так, Ауан?
В кузнице повисла напряжённая тишина. Даже горны, казалось, перестали гудеть огнём.
— Да, Повелитель — из старосты будто выпустили воздух. — К исходу пятнадцатого, до полуночи всё будет готово.
— Я очень рад, что ты и твои люди всё поняли, почтенный — Нармер уже снова улыбался. — Я очень уважаю кузнецов, поверь мне. Но никто не может не делать свою работу в срок.
Нармер повернулся и вышел из-под навеса кузницы. Послеполуденная жара снаружи по сравнению с жаром литейки казалась прохладной утренней свежестью. Вот так. У него, Нармера, будут работать все. И если кто-то не понимает или не хочет работать на совесть… Что ж, он будет работать за страх.
* * *— О, какие люди! Сам славный Ясте пожаловал нам на смену!
— Привет тебе, славный Тутепх! Совет обеспокоен долгим отсутствием новых девушек, поступающих со Скудных Холмов. Или вы теперь оставляете их себе?
Взрыв хохота покрыл последние слова Ясте, отряд которого должен сегодня сменить ном Розового Лотоса на боевом посту. Смеялись все, и новоприбывшие, и особенно уставшие воины Тутепха. Домой! Что может быть слаще этого слова!
— Садитесь, друзья! Сегодняшнюю ночь проведём вместе!
Да, всё верно. Усталые с дороги воины Ясте должны отдохнуть, и уже завтра с утра заступить на боевое дежурство. А воины Тутепха рано поутру двинутся прочь от Скудных Холмов, успевших изрядно надоесть.
— Что слышно в Буто, Ясте? — Тутепх наливал соратнику вина, слегка разбавленного водой — Извини, пива нет.
— В Буто… — Ясте принял чашу с вином — В Буто сейчас как в разрушенном термитнике. Все работают, как одержимые. Готовятся к войне.
Ясте отхлебнул вина, почмокал.
— Последний купец с верхних земель убыл вскоре после тебя. И новые купцы не приезжают. А когда я выступал тебе на замену, и последние ханаане уже готовили свои кожаные мешки в обратный путь.
— Вероятно, и синайцы…
— Точно. И синайские торговцы тоже. Так что когда ты и твои ребята вернётесь в Буто, на рынке будут уже только рыба и мясо. Даже кожаных вещей почти не встретишь — все шкуры уходят на щиты и доспехи.
— Мда… — Тутепх тоже отхлебнул из своей чаши разбавленного вина. — Твоя смена последняя, Ясте. Прими добрый совет — не сидите тут до тридцатого. Числа двадцатого уходите, не позже.
— О! — прищурился Ясте. — Ты уже решаешь за Совет?
— Ну ты же знаешь наш Совет — Тутепх положил в рот маслину, зажевал. — Они пока решат… Тебя никто не упрекнёт, вот увидишь. Зато воины твои успеют отдохнуть перед походом, да и домашние дела утрясти.
— Гм… — почесал переносицу Ясте — Наверное, ты прав. Строго говоря, я вообще сомневаюсь, что нам следует держать тут заставу. Вряд ли Нармер пошлёт ещё хоть один караван.
— Определённо не пошлёт. Во-первых, он должен был усвоить урок. А во-вторых, время упущено. Медь нужна до начала войны, а не во время её.
— Командир, каша и мясо готовы! — возле вождей возник парнишка, помощник кашевара.
— Давай, Амахти! Всё давай, и кашу, и мясо! — отозвался Тутепх.
Когда парнишка исчез, Ясте повёл глазами направо-налево, на предмет посторонних ушей.
— Слушай, как ты всех помнишь по именам? Я вот большую часть своих людей поимённо не знаю. Это ж две тысячи голов!
Тутепх тоже воровато оглянулся. Наклонился к Ясте, доверительно понизив голос.
— И я не знаю, слушай. Но вот что я тебе скажу. Командир может не знать в лицо даже своих сотников. Но кашеваров он должен знать непременно. Иначе помрёт с голоду при всём своём величии!
И оба вождя расхохотались.
* * *Барабаны рокотали гулко и грозно, сотрясая, казалось, саму ткань бытия. Под сводами храма плавал дым курительниц, от которого кружилась голова. Жрецы в парадных одеяниях, тускло отсвечивая лысыми черепами, пели хором, и грозно-пронзительный мотив взлетал ввысь, стремясь к небесному обиталищу великого Гора, покровителя всей Земли Пчелы. Узкие отверстия под потолком давали солнечным лучам возможность освещать статую Гора, покрытую тончайшими листами золотой фольги, и сиявшую сейчас в полумраке, словно огненный сгусток самого солнца.
Новооткрытый храм был полон народу, люди стояли почти вплотную. Сколько их тут — три тысячи? Четыре? Едва ли не все мужчины Нехена собрались тут, исключая детей и дряхлых старцев.
Возле алтаря уже трепыхались связанные жертвы — четыре чёрных козла, четыре белых, четыре барана, телята, поросята…
