Хлеб печали - Станислава Радецкая
- Какими еще привычками? – ощетинился старой барон так, что Матильде показалось, будто у него встала дыбом даже косичка от парика.
- А вот этими самыми, - она ткнула ему в грудь бокалом. - Полнолуние, охота…
- Не твое дело, женщина!
- Ошибаешься, - с явной угрозой сказала Магда. Она залпом выпила вино. – Очень даже мое. Но я уже вижу, ничего не переменилось… Прячешься от тех, кто может прийти по твою душу! А что твоя внучка?
- С ней все нормально! – рявкнул барон. – Какого дьявола я должен отвечать на твои вопросы? Чего тебе вообще надо? Я никому не мешаю в этом Богом забытом месте, и все идет как должно.
- Да? Да ты из собственной шкуры сейчас вывернешься, чтобы не отвечать на мои вопросы. Слушай сюда, юнкер, ты меня знаешь. Я все равно найду след и, если ты или кто-то из твоих родных окажется виноват, то сделаю так, что вы будете бежать отсюда, теряя портки!
- Ума не приложу, о чем ты твердишь!
- Моя внучка в беде, - отрезала Магда. – И, если ее сожгут на костре, как ведьму, ты отправишься следом за ней.
Она поставила бокал на стол и встала.
- Ты меня понял, - утвердительно сказала старуха, и Матильда сжала кулак. Дед должен был сейчас показать ей, где раки зимуют, а не стоять столбом как Глупый Петер! – И приглядывай за своей внучкой… Она из тех, кому просто обернуться волчонком, а с твоей заботой это легче легкого.
- Не твое дело, - опять пробормотал дед. Он оперся на стол кулаками, исподлобья глядя на крестьянку, которая смела угрожать ему. Матильда мысленно приказала ему проучить старуху, но он ничего не делал, хотя сам всегда твердил, что в ответ на удар надо бить без размышлений. Старуха скользнула по ней взглядом, пока шла к дверям, и девочка задержала дыхание, пытаясь слиться с тенью; гостья, кажется, не заметила ее и не поменяла презрительного и высокомерного выражения лица, даже когда дед крикнул ей вслед убираться прочь.
Выйти Матильда не посмела, поскольку дед скинул латунный бокал со стола на пол, и тот погнулся, жалобно и глухо звякнув. Она видела, как старый барон с размаху сел в кресло, где только что была гостья, рванул пуговицы на старом дублете, и часть из них покатилась по полу, проваливаясь в щели между старыми досками. Дед потер сердце, недобро хмурясь, а затем заревел на весь дом, подзывая к себе слугу.
- Немедленно в деревню, - сказал он, заикаясь от еле сдерживаемой ярости. – Узнай, что там произошло! Готовь мое платье и церемониальный меч. Матильду не выпускать! Держать ухо востро!
Матильда тихонько выбралась из своего укрытия, прижимая к груди туфли. Пригибаясь, она пробежала вверх по лестнице, ужасаясь тому, что будет, если дед ее заметит. В своей комнате она отдышалась и легла на постель, что было ей строго-настрого запрещено делать днем. Невозмутимый паук ткал под потолком паутинку, и ему отнюдь не мешал ни грохот снизу, где что-то разыскивал дед, ни суета двух слуг в соседней комнате. «Я бы не стала так лебезить перед той крестьянкой, - сказала ему Магдалена про себя. – Я бы и перед курфюрстом не испугалась, и перед самим императором». Она закрыла глаза, представляя, как выслеживает таинственную женщину, и не заметила, как задремала.
На ее счастье, она успела проснуться и вскочить на ноги прямо перед приходом деда. Барон фон Ринген, уже спокойный, переодетый, но по-прежнему злой, не обратил никакого внимания на смятое покрывало, и у Матильды отлегло от сердца.
- Ты не испугалась? – спросил он заботливо и потрепал ее по щеке жесткой рукой.
- Нет, дедушка. Кто это?
- Так, - дед еле заметно приподнял плечо, и это означало, что он не собирается отвечать на этот вопрос. – Не будь чересчур любопытной, Матильда.
Он неожиданно присел и обнял ее, упершись подбородком ей в макушку.
- Что случилось, дедушка?
- Ничего… Не беспокойся ни о чем, чтобы ни случилось. Я всегда буду рядом, Матильда. И никто не посмеет тебя обидеть. Никто не перейдет мне теперь дорогу, - он бормотал эти слова над ее головой, и Матильде стало неловко. «Это я уже должна защищать тебя от обид, дедушка! - чуть было не воскликнула она. – И, клянусь, я сделаю это». Но она, конечно, ничего не сказала и лишь обняла его в ответ, размышляя о том, что и как сделает, чтобы помочь ему.
Глава третья. Руди. Аудиенция у епископа
«И заскорбев да ринувшись в погоню увидели мы кости и кровь ваша милость что напугало нас до невообразимости поскольку зверь должен быть слишком крупным чтобы оставить след зубов таких размеров барон фон Ринген милостиво согласился передать расследование в руки пресвятой церкви услышав наш глас что не может быть это делом рук человеческих а токмо дьявольских…»
- Хватит, хватит, - остановил чтеца епископ, воспользовавшись мгновением, когда тот запнулся, чтобы перевести дух. – От этого правописания у меня болит голова… И, как обычно, не обошлось без дьявола. Без этого старого проходимца не обходится ни одного прошения ко мне, будто церковь – не церковь, а сборище святых волхвов, которые умеют творить чудеса. Да, да, я помню, Руди, что вы не одобряете, когда я так говорю, - обратился он к собеседнику
