Алла Бегунова - Французская карта

– Разве плохо? – она пожала плечами. – Превратные представления, внушенные противнику, – лучший способ ведения войны.

– Вы правы, это наши противники. С того самого момента, как царь Петр разгромил их знаменитейшего полководца шведского короля Карла XII под Полтавой, они всегда бояться нас будут и притом всегда зариться на наше богатство. Но порой нам приходится искать союзников. Россия – европейская держава, тут уж ничего не поделаешь…

– Григорий Александрович, – остановила его рассуждения о политике Аржанова, – мне-то что вы приказываете делать?

– И волоса не должно упасть с головы всех вышеперечисленных персон в Тавриде.

– Да, понятно.

– Судя по вашим донесениям, исламское подполье здесь еще действует.

– Не столь активно, как раньше.

– Все равно, – Потемкин решительно сжал кулаки. – Бешеных – к ногтю. Чтоб головы они не смели поднять. По крайней мере, с мая по июль 1787 года, когда всемилостивейшая наша государыня будет иметь в Крыму свое пребывание.

– Следовательно, в моем распоряжении – год? – уточнила Анастасия.

– Примерно.

Наступила тишина. Курская дворянка, поворачивая в руках пустую металлическую чашечку с кофейной гущей на дне, раздумывала. Перед ее мысленным взором вставали те люди, кто поможет ей выполнить новое поручение секретной канцелярии Ее Величества, их дома, селения, дороги, по которым она к ним поедет, крымские долины, горы и леса, которые она пересечет. Генерал-фельдмаршал и президент Военной коллегии, вглядываясь в ее лицо, истолковал молчание Флоры по-своему. Он участливо спросил:

– Это очень трудно?

– Пожалуй, нет. Не очень.

– Как-то печально вы отвечаете.

– Вам показалось, ваше высокопревосходительство.

Его дальнейшие действия курская дворянка угадала. Она вскочила со своего места раньше, чем светлейший князь успел положить ей руки на плечи. Однако сопротивляться такому богатырю, как Григорий Александрович, практически невозможно, и Анастасия очутилась в его объятиях. Когда-то они действовали на Аржанову совершенно магически, она мечтала о них и покорялась им радостно и безоговорочно.

Теперь он целовал ее с прежней страстью.

Жаркие губы скользнули от щеки к шее, и рукой Потемкин отвернул воротник платья, чтобы быстрее добраться до плеч. Дальше пуговицы расстегнулись сами, обнажив грудь. Шрам, пролегавший между двумя заметно округлившимися холмиками, стал виден. светлейший князь коснулся его языком. Тут Анастасия все-таки сумела оттолкнуть разгоряченного бывшего своего возлюбленного:

– Нет, ваше высокопревосходительство!

– Что-что? – удивился Потемкин.

– Ты не слышал? Я сказала тебе «нет».

Он усмехнулся, однако отступил:

– Не может того быть, любезная Анастасия Петровна.

– Неужели? Ты сам посоветовал мне храм Святого Самсония Странноприимца для венчания.

– Чему это мешает?

– Тебе не мешает вовсе, а мне мешает.

– Вот уж не думал, душа моя, будто ты так привержена церковным обетам.

– Очень хочется дать тебе пощечину, – Аржанова застегивала пуговицы на платье.

Он стоял рядом, в задумчивости наблюдая за ней. Затем медленно сжал в кулак правую руку и приложил его к своему солнечному сплетению.

– Да, – сказал светлейший князь. – Однажды ты ударила меня. Вот сюда. Однако после того снова повторилась восхитительная ночь. Точнее – ночи. Ты умеешь любить. Ты отдаешься возлюбленному пылко, самозабвенно, полностью, всем существом. Это трудно забыть. Но скажи, чем прельстил тебя мой бывший адъютант?

– Я дала клятву, – хмуро ответила она.

Генерал-фельдмаршал улыбнулся, как дьявол-искуситель:

– Все проходит, душа моя. Поверь бывалому человеку, в нашем мире многое исчезает без следа, без воспоминаний, без трепета, без тревоги. Я знаю, ты по-прежнему любишь меня. И ты вернешься…

– Может быть, – Анастасия отвела взгляд. – А сейчас, друг мой, изволь покинуть этот дом немедленно.

– Навсегда?

– Нет, конечно. Все мы – слуги государевы. Коль речь зайдет об исполнении таковой верноподданнической службы, то приходи, двери для тебя открыты…

Потемкин круто повернулся на каблуках и несколько раз прошелся перед курской дворянкой по комнате. Вид у него все же был немного растерянный. Остановившись около Анастасии, генерал-фельдмаршал отвесил ей церемонный придворный поклон. Следуя этикету, Аржанова протянула ему руку для поцелуя. светлейший князь чуть коснулся ее губами и сказал:

– Наверное, ты права, душа моя…

Картонная коробка, оклеенная фольгой и разноцветной бумагой, стояла посреди детской и сразу попалась на глаза князю Мещерскому, когда он приехал домой на обед. Михаил обязательно заходил к дочери и разговаривал с ней перед тем, как Глафира укладывала ее спать. Маленькая княжна показала отцу фарфоровую куклу в пышном розовом платье, с которой теперь не хотела расставаться. Где приобрел эту коллекционную, очень дорогую игрушку светлейший князь Потемкин, коллежский советник даже не догадывался. Он точно знал, что в Симферополе подобные изделия не продаются. Если только где-нибудь в Санкт-Петербурге или в Москве.

Кроме куклы в коробке находились и другие подарки: набор раскрашенных оловянных солдатиков из тридцати фигурок, заяц, медведь, волк и лиса, сшитые из ваты и вельвета, деревянная лошадка на колесиках, упаковки с медовым печеньем и леденцами. Видимо, генерал-фельдмаршал и президент Военной коллегии заранее готовился во второму визиту в дом Мещерских и нанес его именно в тот час, когда управитель канцелярии находился на службе.

Поцеловав наследницу в щечку и пожелав ей хорошего сна, Михаил вышел в столовую. Стол уже сервировали. Жена, одетая в нарядное платье, ждала его. Тотчас принесли супницу с дымящимся куриным бульоном и лапшой. Исполняя обязанности хозяйки дома. Анастасия налила полную тарелку и подала ее князю Мещерскому. Тарелку бульона, но без лапши, она взяла и себе.

После обеда Михаил обычно отдыхал около часа, затем снова уезжал в канцелярию. Тут он взял Анастасию за руку и сказал ей: «Пойдем в спальню». Там они всегда полушепотом обсуждали наиболее важные дела, не предназначенные для посторонних. Нынешнее событие, судя по всему, представлялось князю из ряда вон выходящим.

Сняв форменный кафтан и камзол, он повалился на широкую кровать, застеленную шелковым расшитым покрывалом. Аржанова подошла к окну. Со второго этажа их дома весенний сад, освещенный лучами полуденного солнца, выглядел очень красиво. Кроме яблонь, груш и абрикосов, уже начали расцветать сирень и кусты жасмина.