Владимир Ковтун - Полет дракона
Хозяин-сицилиец, почтительно кланяясь, вышел им навстречу.
- Слушай меня внимательно! – Обратился к нему Вибий. – Речь идет о деле государственной важности. Каждое слово неправды может стоить тебе жизни. Говори: живут ли в твоем доме воры?
На лице владельца инсулы отразилась сложная гамма чувств. Если не каждый второй, то уж точно каждый третий жилец его дома был не в ладах с законом. В другой ситуации, в ответ на подобный вопрос он не моргнул бы и глазом. Но Вибия в Риме знали. Знали и то, что шутки с этим человеком были плохи.
Патриций не сводил с хозяина сверлящего взгляда.
- Говори! Или вся твоя инсула пойдет под снос вместе с тобой и жильцами!
- Я не знаю, господин…. – заюлил сицилиец. – Я всего лишь сдаю квартиры.
Увидав, что Вибий теряет терпение, он решился.
- Если господин имеет в виду кражу у господ бывших постояльцев, то однажды я видел, как один мой жилец выходил из их квартиры. Но, я думал, что он просто зашел навестить своих сосдей…
«Знал же, хитрый шакал!» - Подумал Ин. – «А ведь господин Ли расспрашивал его после пропажи вещей и денег!».
- Имя жильца! – Перебил хозяина Вибий.
- Катон…
- Где его можно найти?
- Вчера вечером он сказал мне, что уезжает в провинцию до весны.
- Подонок… - Пробормотал Вибий. – Что произошло в городе? Почему он гудит, как осиное гнездо?
- Вчера убили сенатора Меммия.
- Меммий убит?! – Вскричал Вибий. – Ну, сейчас все покатится в Тартар!
Связав воедино кражу кинжала, арест Ли, убийство Меммия и внезапный отъезд жильца инсулы Катона, Вибий почувствовал, что напал на след.
«Может быть, эту змею еще можно найти!». - Подумал он.
- Где еще бывает твой постоялец? – Спросил он хозяина.
- Он содержит публичный дом у forum cuppedinis.{211}
- Ты знаешь его в лицо? – Повернулся патриций к Ину.
- Да! – Ответил мальчик.
- Тогда вперед! – Скомандовал Вибий и, вздыбив коней, вся четверка понеслась к рынку.
У знакомого уже Читателю притона Вибий спрыгнул с коня и, пригнувшись, вошел в низкую дверь.
- Девочку? – Сощурилась на него усатая матрона.
- Мужчину! – Ответил Вибий. – Где хозяин это вонючего хлева?
- Не знаю, милый, четвертый день не видели…
- Не лги, старая обезьяна!
Вибий, не обращая внимания на причитания усатой церберши, пошел вдоль дверей. Каждую из них он толкал ногой, спрашивая Ина, не отстающего от него ни на шаг:
- Не он? Не он?
В комнатах раздавался истеричный визг, и голые мужские и женские фигуры испуганно жались в углы грязных кроватей.
- Есть здесь еще помещения? – Грозно спросил Вибий и, не дожидаясь ответа, направился в угол коридора, где виднелись ступени, ведущие куда-то вниз.
Спуск упирался в массивную деревянную дверь. Выбив засов, римлянин заглянул внутрь. Из подвала пахнуло таким зловонием, что Вибий отшатнулся.
- Свиней, что-ли, держат…. – пробормотал он, сдерживая подступившую тошноту.
В полумраке подвального помещения, звякнув цепями и прикрывая рукой глаза от света, с охапки соломы поднялась жалкая человеческая фигура.
- Ты кто? – Спросил Вибий, вглядываясь в изможденное лицо неизвестного.
- Это наш раб… - поспешно подсказала из-за спины усатая матрона. – Он наказан и…
- Замолчи! – Закричал патриций с такой яростью, что матрона попятилась. – Если ты скажешь еще одно слово, я убью тебя!
- Говори, не бойся! – Повторил он, обращаясь к узнику.
- Я свободный человек…. Мое имя Эмилий Фортунат. – Слабым голосом произнес несчастный. – Я из Аримина. Меня умыкнули и держат здесь много месяцев….
- Ты у меня пойдешь на костер вместе со своим хозяином! – Сквозь зубы пообещал Вибий полумертвой от страха женщине.
- Поднимись наверх. Пусть позовут стражу с площади. – Обратился он к Ину.
Римлянин зажал нос, вошел в подвал и одним мощным рывком вырвал из стены державшие цепь скобы.
Поддерживая шатающегося Фортуната, он вывел его из подвала.
По лицу несчастного текли слезы.
ЗА РЕШЕТКОЙ
Ли, арестованный отрядом вооруженных людей, в первый раз в своей жизни оказался в тюрьме. Сильно ныли и затекли связанные за спиной руки. В застенке, слабо освещенном единственным окошком, кроме него, было еще человек пятнадцать. Некоторые из них были закованы в цепи, другие, видимо, менее опасные, вольготно, за разговором, расположились на соломе.
Сидя на охапке сырой соломы, в темном углу полуподвального помещения, Ли постарался отвлечься и осмыслить все, что с ним произошло.
После ареста на улице, возле книжных развалов, его привели в небольшое здание, которое он, по неведению счел городским судом.
За крепко сколоченным столом сидел мощного телосложения римлянин в красной накидке и рваным шрамом на щеке.
С минуту он разглядывал арестованного, потом достал откуда-то, из-под стола кинжал с рукоятью в виде головы разъяренного льва.
В кинжале Ли узнал похищенную у него вещь.
- Твой? – Низким, хрипловатым голосом спросил римлянин, и поднес кинжал к самому лицу ханьца.
Ли утвердительно кивнул головой.
- Вчера этим кинжалом ты убил сенатора Меммия. Тебя живым бросят на съедение хищникам.
- Я никого не убивал. Прошло больше месяца, как у меня похитили этот кинжал. – Ответил Ли, и тут же получил сильный удар по лицу.
Вся кровь вскипела в жилах Главного Посла, но он усилием воли подавил в себе гнев, и тем же спокойным тоном повторил:
- Я никого не убивал! Я - Главный Посол Империи Хань. Консул Марий, с которым я встречался, может засвидетельствовать правоту моих слов. Кроме того, Корнелий Лентул подтвердит, что весь вчерашний день я провел с ним за обсуждением рукописей из Египта.
Римлянин в красном замахнулся вторично, но не ударил. Опустив руку, он некоторое время что-то сосредоточенно обдумывал, затем остановил на Ли жесткий, немигающий взгляд.
- Лжесвидетельство не поможет тебе! Тебя подвергнут мучительной казни. Уведите его! – Приказал он стражникам.
Итак, его обвиняют в убийстве. Но, доказать его вину невозможно. Лентул и еще несколько человек подтвердят его невиновность. Как раз недавно Вибий гордо хвалил неподкупное римское правосудие.
Однако, по зрелом рассуждении, Ли увидел произошедшие с ним события в более мрачных тонах.
Кинжал, несомненно, похитили с целью подставить их за несовершенное преступление под карающую десницу закона. Значит, постараются довести дело до конца. Человек в красном не спросил о Фэе и других офицерах посольства. Почему? Или им достаточно одного?
