Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Да из-за того, что Ирма пошла купаться без очереди – ей, видите ли, солнце напекло голову! Епифания возражать не стала, а Эльсинору и Софью это взбесило. Вот драка и началась.
Рагдай и Талут не поняли ничего. Они сперва выпили, а затем, допуская мысль, что это Ратмиру напекло голову, осторожно полюбопытствовали, зачем купаться по очереди.
– Что, разве Дунай слегка за ночь высох и в нём теперь помещается только один человек? – встревоженно уточнил Рагдай.
– Дунай каким был, таким и остался, – сказал Ратмир, – а девушки изменились. Их разозлило то, что мясо теперь приходится есть по очереди: сегодня кусочек съедает Агния, завтра – Ирма, ну и так далее. Вот они от злости решили купаться тоже по очереди.
– Да, ужас, – вздохнул Талут, – и Агния, как всегда, злится больше всех! Хорошо ещё, что вино жалеть не приходится.
– Ты так думаешь? Я тебя жестоко разочарую. Вина в подвалах осталось две сотни бочек. Как ты считаешь, для всей дружины это хороший запас?
– Что ты тут наводишь тень на плетень? – ударил Талут по столу ладонью, – говори ясно, на сколько дней его хватит?
– А это смотря как пить. Ну, может, на месяц.
Два друга мрачно задумались.
– Твою мать, – вымолвил Рагдай, – так может быть, баб не поить вином?
– Тогда они будут пить нашу кровь, – с печалью сказал Ратмир, – ты что, этого не знаешь?
Глава одиннадцатая
Когда стемнело, Талут с десятком своих друзей, которым он полностью доверял, спустился к Дунаю, и, отвязав две лодки, расставил в заливе сети. Утром на их проверку пришла целая толпа ещё не ложившихся пьяниц и забулдыг. Были среди них и Рагдай с Настасей, и греческие танцовщицы, и Кристина, и ряженые болгарки в блестящих спартанских шлемах, и музыкантши. Их окружала сотня дружинников, не рискнувших отпустить девушек с дураком-Талутом к Дунаю.
Солнце едва взошло. В тиши и безветрии по реке плыл сизый туман. Ромейские корабли сквозь него совсем не просматривались. Они стояли на якорях очень далеко. Отрезок Дуная длиной миль в пять прямо перед городом был свободен. В утреннем холодке девушки зевали и ёжились, обнимая себя за локти. Кристина была бледна. Она очень много выпила ночью. Глядя, как рыбаки во главе с Талутом на двух небольших ладьях отчаливают от берега и становятся словно частью тумана, она растрогалась всей полубессознательной глубиной своих больших глаз и тихо промолвила:
– Прямо как святые апостолы!
– Это кто такие? – спросил один из дружинников.
– Это ученики Иисуса Христа. Первые из них – Пётр и Андрей, ловили сетями рыбу, а Иисус сделал их ловцами людей.
– Терпеть не могу ни людей, ни рыбу, – призналась Агния, – а вот если бы кто-нибудь для меня поймал пару перепёлочек, я была бы очень довольна!
– Да всем плевать, довольна ты или нет! – с яростью тряхнула всей массой своих золотых волос Эльсинора. Она поссорилась с Агнией, потому что во время ночного воинского совета та украла из её тарелки маленький кусок сала. Вскоре Талут со своей артелью вернулся. Улов был очень велик. Довольные рыбаки стояли в ладьях почти по колено в рыбе. Крупные окуни, судаки, лещи и даже сазаны отчаянно изгибались и прыгали, аппетитно вспыхивая на солнце чешуйчатыми боками. Добычу стали вытаскивать из ладей большими корзинами, и всего их набралось восемь. Дружинники призадумались, как поднять их к воротам города. Двадцать девушек из двадцати двух хлопали в ладоши, радостно прыгали и визжали на всю округу – так был велик их восторг. Но Агния морщила свой изящный горбатый нос, а Настася хмурила брови.
– Где чудо-рыбища с золотым пером? – спросила она Талута, – ты, кажется, обещал мне её поймать!
– Но я не сказал, когда, – возразил Талут, стряхивая с рук чешую, – как-нибудь поймаю! Может быть, вечером – мы ведь сети опять закинули. А пока возьми судачка! Когда ты его зажаришь, он принесёт тебе больше счастья.
– Тьфу на тебя! – плюнула Настася. Сделав затем вовсе неприличное и совсем необычное для неё движение, она бросилась вверх по береговому откосу, часто оскальзываясь, хватаясь за каменистые выступы. Все глядели ей вслед, недоумевая. Рагдай поспешил за нею, чтобы не дать ей свалиться. Вскарабкавшись на обрыв, они вошли в город, так как ворота были открыты – стражники ждали скорого возвращения рыбаков.
– Отстань от него, Настася, – сказал Рагдай своей спутнице, – что цепляешься?
– Он плохой! – резко затрясла головой Настася, как будто стряхивая с волос капельки воды, – просто отвратительный! Он всегда затягивает тебя в какие-то беды. А на меня глядит так, что тошно становится! Вечно пьёт, а потом валяется! Он плохой! Он очень плохой!
– Это тебе кажется, – покачал головой Рагдай, – он, конечно, пьяница, но в нём подлости нет ни капли. И он – мой друг.
Она крепко стиснула его руку, будто прося защитить. Но спорить не стала. Солнце светило ещё не жарко. Улицы были почти пусты. На городских стенах стояли воины в ярко-белых рубашках. Они только что сменили ночных дозорных. Идя с Настасей мимо одной из западных башен города, Рагдай вдруг о чём-то задумался и внезапно остановился. Поглядел вверх, на парапет башни.
– Давай поднимемся.
– Вот ещё! – упёрлась Настася, – я не желаю! Башня очень высокая.
– Настася, надо! Я хочу поглядеть на одну деревню.
– Это ещё зачем?
– Значит, нужно.
Они поднялись на башню. У парапета стоял Стемид. Он смотрел на запад, откуда нёс свои воды среди холмов и долин могучий Дунай. Туман над рекой рассеялся, и она слепила глаза своим голубым сиянием. Корабли стояли на ней чудовищными громадами.
– Как она называется? – обратился Рагдай к Стемиду, заметив, что тот разглядывает деревню, которая находилась между высокой горой и северо-западными позициями ромеев на берегу Дуная.
– Юхронь, – ответил Стемид. Затем он повернул голову, улыбнулся Настасе и продолжал, глядя на Рагдая, – я думаю, до неё – около трёх миль. Проплыть между кораблями в густом тумане на лодках можно. Восточный конец деревни от кораблей – в полумиле. Но до ближайшей заставы от него ближе. Боюсь, что крики будут слышны.
– В тумане – едва ли, – не согласился Рагдай, – а при сильном ветре – тем более.
– Это верно. Но урагана можно и не дождаться.
– Тогда дождёмся тумана. Но потруднее будет дождаться княжеского согласия.
– Тут ты прав.
Настася, которая тяжело дышала после подъёма по крутой лестнице, не прислушалась к этому разговору. Она глядела на жаворонков. Те весело щебетали, кружась над клеверными долинами Доростола. Но вдруг Рагдай и Стемид, которые продолжали рассматривать корабли, ромейские укрепления и Юхронь, услышали её возглас:
– Стемид! Рагдай! Глядите, Цимисхий!
Дружинники повернулись.
– Цимисхий? Где?
– Вон он, вон он!
Девушка указала пальцем на юг. Прищурившись, двое тысяцких –
