Тайна Северного креста - Карус Итела
В ближайшем селе местная знахарка осмотрела его рану, отвернулась и сказала, что ничем помочь не может.
– Очень глубокая рана у него, и я не знаю, можно ли ее зашить. У него уже жар поднимается. Не жилец он, думаю. Одна только надежда – если найдете в лесу ведунью бабку Таделу, она может помочь. Многое умеет старуха эта, чего другие не могут. Никто иной его не спасет.
Сельчане дали провожатого, и отряд двинулся вглубь леса. Шли еще часа два и вышли, наконец, на маленькую заимку. Домик крохотный под дерновой крышей, скорей землянка, чем дом, в загородке коза, и несколько кур по двору маленькому разгуливают – вот и все хозяйство. Сгорбленная старуха шагнула с порога к прибывшим, а другая женская фигурка, тоненькая и гибкая, птицей метнулась в лес и сразу пропала, как и не было ее.
Бабка Тадела велела положить раненого на лавку у порога и стала осматривать его рану. Пощупала, покачала головой и сказала, что плохо дело. Тут только одной травой помочь можно, но ее как на грех нет. Нужно в лес идти поискать. Если ей поможет кто, то она, возможно, и справится с этой раной. Пойти со старухой в лес вызвался Ласло. Ему хотелось помочь молодому Зыху из Мандровец, и очень заинтересовала его таинственная женская фигурка, исчезнувшая в густом лесу.
По дороге, глядя внимательно по сторонам и выискивая в густых зарослях нужную траву, как описала ее старуха, венгр заодно рассказал ей, кто они такие и что здесь делали. Сказал, что их нечего бояться и напрасно, мол, девушка та в лесу прячется. Уж и вечер скоро, страшно, небось. А они все равно здесь еще какое-то время пробудут. У них предводитель, говорил, благородный шляхтич, рыцарь известный на всю Польшу. Он никогда девушку в обиду не даст.
Старуха посмотрела на него искоса, вздохнула и позвала:
– Данелька, выходи, дочка. Свои это, благородные поляки, они тебя не обидят.
Через несколько минут из-за густых кустов на полянку, где рвали траву старая Тадела и молодой пригожий черноглазый воин, вышла хорошенькая голубоглазая девушка. Мужчина сразу поклонился ей и повторил все, что прежде говорил старухе.
Глаза девушки округлились:
– Вы крепость порушили? И пана старого убили? А дети его? А женщины?
– С женщинами мы не воюем, панночка, – ответил на это Ласло. – Кто хотел из них, тот в прусские земли подался, но больше с нами пошли. Мужиков немало, и женщины есть.
– Может, и моя няня с ними?
– Не знаю, панночка, но старых среди них не было, – сказал на это венгр. – Там много людей полегло, и женщины были убитые.
Голубые глаза наполнились слезами:
– Что же я теперь буду делать? Куда мне идти? Одна у меня была родная душа – няня моя Немена. А коли убили ее, мне не к кому прислониться и идти некуда.
– Не горюйте, панночка, – утешал ее Ласло, – вы пойдете с нами. Мы ко двору князя Мазовецкого возвращаемся. Там вас приютят. Княгиня Анна Данута женщина добрая и сердечная, она вам поможет.
Так за разговорами вернулись они на заимку, принесли травы нужной, и старая Тадела приступила к лечению. Что она делала в своей хатке с раненым, никто не видел. Но на третий день Зыху стало легче, он открыл глаза и мог уже отвечать на вопросы. Это было большой радостью. А еще через два дня отряд Янека снова двинулся в путь. Раненого опять уложили на конные носилки, но теперь не так волновались за его жизнь. Со старой ведуньей Янек простился тепло. Хотел оставить ей несколько монет, но она отказалась. Сказала, что здесь, в лесу, ей деньги не нужны. А сделать доброе дело для любой христианской души великое благо.
Данелька ушла с отрядом в Мазовию. Ей рассказали, что няня ее погибла сразу же, как только началось сражение, – случайным ударом отлетевшего от стены камня ее убило на месте. А здесь, в отряде, девушка имела уже надежного защитника. Ласло сразу взял ее под свое крыло и дал понять всем, что в случае чего дело будут иметь с ним.
– Вы не переживайте, панночка, я вас в обиду никому не дам, – утешал он ее, – вы только доверьтесь мне, уж я вас беречь буду, как родную сестру.
– Я верю вам, рыцарь, – отвечала Данелька, – только не панночка я, просто родня старому пану из Руди. Сама не знаю, кто я.
И рассказала венгру немудреную историю своей жизни.
– Да и я не знатный пан, – ответил на это Ласло, – всего лишь оруженосец рыцаря Янека из Збыховца. Но воин не последний и защитить могу надежно.
И в ответ поведал свою историю. И так схожи оказались судьбы их, что еще больше сблизились молодые люди. Янек поглядывал на своего оруженосца, так и вьющегося возле молодой панянки, и только улыбался в усы. Что ж, хорошо, надо и ему семью себе заводить. А панянка славная, хоть и без приданого.
Так потихоньку добрались они до Варшавы. По пути кто-то из ушедших с ними из разоренной Руди нашел приют в домах сельчан, кто-то имел родню и шел к ней, а мужики в большинстве выразили желание в отряде остаться, чтобы громить ненавистных немцев – идти-то им все равно было некуда.
Однако ни князя, ни княгини в Варшаве не было – они отбыли в свои владения в Цеханове. Этот сильный оборонный замок на болотах, в луке реки Лыдыня, поставил сам князь Януш и любил бывать там. Проскакав еще часа три на север от Варшавы по хорошо утоптанной дороге, отряд прибыл, наконец, ко двору князя Мазовецкого.
Князь Януш встретил их приветливо. Он был рад, что еще один замок проклятых крестоносцев на границе с Мазовией пал. Однако Янека ожидала здесь лихая весть.
Где-то с месяц назад при дворе князя Януша появился венгерский рыцарь Стефан Лаци. Был он мужчина собой видный и в воинском деле искусный, что проявил в нескольких показательных сражениях с польскими рыцарями. И стал этот гость княжеского двора заглядываться на панну Ингулю и оказывать ей знаки внимания. Девушка вела себя безупречно, была вежлива и не давала ни малейшего повода для того, чтобы думать, будто она поощряет ухаживания. И все же венгерский вельможа проявлял настойчивость. Пять дней назад он внезапно покинул замок в Цеханове – рано утром выехал из крепостных ворот со своим отрядом и даже не простился с князем и не поблагодарил за прием, что было крайне невежливо. Но это бы еще ничего, если бы вместе с ним не исчезла и панна Ингуля. Никому не могло и в голову прийти, что она добровольно уехала с венгром. Все в замке были уверены, что ее похитили. Отряд, посланный вдогонку, по-видимому, взял не то направление, потому что не обнаружил и следов венгерских воинов. А когда выяснилось, что венгры ушли совершенно другим путем, было уже поздно. Время было упущено, и теперь княгиня Анна Данута даже представить себе не могла, что скажет пану Пешеку, когда он вернется из ратных походов, и как она будет смотреть в глаза несчастному отцу.
Янек, услышав эти новости, был сражен наповал. Он ни с кем не разговаривал, казалось, ничего не видел и не слышал, только повторял все время:
– Ингуш, зорька моя ясная, где ты? Как мне тебя найти?
Оруженосец Ласло, однако, сохранил ясность мысли и хладнокровие. Несколько раз пытался он успокоить рыцаря, но тот не отвечал ему. Но, наконец, венгру удалось прорваться сквозь пелену боли и отчаяния, окутавшую его господина.
– Не горюйте вы так, пан, – проговорил он, настойчиво заглядывая в глаза рыцарю. – Венгрия ведь не край света. Достанем мы этого князька захудалого. Не так и далеко замок его. Я порасспрашивал слуг княжеских, кое-кто из них с венграми даже за чаркой сидел. Они говорят, что владение приезжего рыцаря где-то в горах, между Унгваром и Мункачем лежит. Замок не слишком большой, воины его говорили. Но сам рыцарь человек воинственный и характером недобрый. Жену свою он за какую-то провину уморил голодом года два назад. А сейчас новую жену себе ищет.
Янек, услышав здравые речи своего оруженосца, несколько ожил и стал обсуждать с ним план возможных действий. И решили они, не тратя времени попусту, отправиться в дальние края вызволять красавицу панночку из рук злодея венгра.
Приняв решение, Янек успокоился и взял себя в руки. Теперь все его мысли были только о том, как быстро и с успехом совершить задуманное дело. Прежде всего, он отправился к княгине Анне Дануте. Упав перед ней на колено, смиренно попросил благословения:
