Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Киргизы отлично знали через погонщиков, что делалось в отряде. Как только колонна Байкова оставила Орженец, они на следующую же ночь сделали два нападения на оставленный отряд; но оба раза были отбиты. Байков ничего не подозревал, иначе он не отправил бы верблюдов с таким ничтожным прикрытием. Транспорт двинулся в следующем порядке: впереди 4 казака с бомбардиром Киреевым, 150 сажень сзади – Коржов с тремя донцами, за ним верблюды с вожатыми и казаки; сто сажень сзади – 4 артиллериста с бомбардиром Ерофеевым. Пройдя знакомым путем верст 30, команда расположилась ночевать у речки Чеган: славная, густая трава, покрывавшая берег, обещала добрую стоянку; казаки даже искупались и переменили белье. После ужина старший вожак уложил верблюдов в каре, головами в середину, причем перевязал их веревкой; девять казаков стали на всю ночь пикетами кругом транспорта, а прочие легли в середину. Однако никто почти не спал из опасения тревоги. Утром пошли дальше, в надежде сразу добраться до Орженца. Дорога шла теперь над Чеганом, то приближаясь к руслу, то отдаляясь от него. Так прошли верст десять до места, называемого мысом Чеграй: это крутой, скалистый выступ на буграх Мугоджарских, которые тянутся поперек Уральской степи. Часов около девяти утра передовые казаки заметили что-то подозрительное и дали знать Коржову: не то киргизы, не то сайгаки – не могут разобрать. Прошло несколько минут, и все увидели толпу киргизов, человек полтораста, которая неслась прямо на отряд. Авангард отступил; вожатые получили приказание класть верблюдов. Киргизы остановились: они думали, что в отряде есть пушки, которых, между прочим, страшно боялись. Тогда Коржов приказал опять поднять верблюдов, с тем, чтобы подвинуться к речке. Но только транспорт тронулся, киргизы стали наскакивать – пришлось остановиться. Снова начали укладывать верблюдов, по пять рядов в общее каре и таким образом, что каждый верблюд следующего ряда приходился не в затылок, а в промежуток между двумя передними; в этих случаях еще соблюдается одно правило, а именно, что аркан привязывают к одной ноге верблюда, перекидывают ему через плечо и увязывают выше колена другой ноги – тогда верблюд никак не может подняться. Коржов скоро заметил, что старший вожак выбирает арканы похуже; он отдул его нагайкой и велел сказать через переводчика, что первую пулю всадит ему в лоб. После такой угрозы верблюды были живо уложены и перевязаны; лошадей поместили в середину каре; казаки залегли в промежутках между четвертым и пятым рядами. Покуда строилось каре, первая партия киргизов успела приблизиться, а с левой стороны показалась другая. Положение безоружного транспорта становилось отчаянным; артиллеристы были вооружены шашками и гладкоствольными пистолетами; казаки имели только шесть ружей и не более 200 патронов. Находясь в 25 верстах от Орженца, они не смели и рассчитывать на какую бы то ни было помощь, и еще нужно прибавить, что из артиллеристов никто, кроме Коржова, никогда не участвовал в делах. Киргизы наезжали все ближе, ближе и шагов за четыреста открыли пальбу. Коржов отдал приказание не стрелять раньше, чем киргизы наскочить на полсотни шагов.
– Ну-ка, братцы, благословите! – сказал уралец Петр Любимов.
– Бог тебя благословить, и мы тебя благословляем! – ответил за всех Коржов.
Раздался первый выстрел – лошадь мятежника повалилась, киргизы сейчас же его подхватили; другой выстрел свалил самого всадника. Впереди шайки гарцевал наездник, со значком в руках, в бархатном кафтане, расшитом золотом и серебром; дорогое оружие и нарядной конский убор обличали в нем начальника.
– Смотри-ка, – сказал Коржов казаку Косоножкину, – нельзя ли ссадить этого молодца с лошади?
– Попробую, – ответил казак. – И всадник, и лошадь повалились. Человек 20 киргизов бросились поднимать джигита; с седла сняли дорогой арчак, все украшения, взяли значок. Казакам сильно хотелось дать залп в эту толпу, но Коржов не позволил: «Нечего терять понапрасну заряды на сто шагов; лучше поберечь их, пока понадобятся на десять». Киргизы, отъехав с версту, скрылись за курганом.
Казаки с артиллеристами сошлись в кружок и держали совет, что им теперь делать? Надумали послать казака Волошинова на Орженец, кстати у Волошинова был добрый бегун, он и не отказывался. Сейчас же выбрали другую лошадь, посадили на нее вожака-киргиза и, выряжая обоих в путь, дали наставление, чтобы они не ехали напрямик, а держались бы дороги: так безопаснее. Киргизы наблюдали издали, и как только наши всадники отъехали, толпа конных пустилась за ними вдогонку. Дрогнула сухая киргизская степь под копытами киргизских скакунов; послышался гик, ржанье коней, поднялось облако пыли. Казаки стали креститься; у каждого сдавило в груди: а что если не уйдут? Киргиз-вожак, должно быть, испугался, потому что повернул коня. Мятежники бросились ему наперерез, живо его поймали, а в это время Волошинов успел взять вперед примерно версту. Самые добро-конные киргизы гнались за ним верст пять и потом бросили. Наши казаки, за большой пылью, ничего этого не видели; они увидели уже, как киргизы ехали мимо каре, ведя в поводу донского коня. «Аникий Федорович! Никак это наша лошадь?» – Коржов и сам видит, что лошадь казачья, седло с подушкой и все прочее, – однако, стал уверять казаков, что это заводная лошадь.
Отъехав на старую стоянку, киргизы наезжали на каре в одиночку, причем палили из ружей; другие выходили из-за кургана пешие, клали ружья на сошки и также целили в каре.
По дальности расстояния эти выстрелы не причиняли никакого вреда. Ружья у киргизов были разные: начиная с фитильных, самых тяжелых, и кончая охотничьими дробовиками, двустволками: были даже штуцера. Многие имели шашки, пистолеты; у всех же остальных – пики, длинные, аршин до пяти, с железными острыми копьями на конце и длинным ножом пониже копья. Постреляв некоторое время, киргизы пустились на проделки. Десятка по два сразу они спускались к реке и, скрывшись с глаз, проезжали мимо каре логом, а потом выезжали на ровное место с другой стороны, точно поспешая из степи на помощь. Казаки подумали, что это прибывают новые партии, но Коржов смекнул, в чем дело, и рассказал казакам, что такую же шутку проделали однажды на Кавказе наши линейцы: дня два кружились возле турок, так
