Оловянное царство - Элииса
При упоминании Рима в глазах саксов мелькнул интерес. Все было так, как предсказывал Вортигерн, теперь это было не мелкое соседнее королевство на год, в котором было чем поживиться, теперь уже Повис начинал казаться союзником, с которым можно было считаться. Варвары Рим ненавидели, боялись и уважали. Последнего было несколько больше. Выгодные союзы были понятны даже таким, как они.
— Мы рады встрече с тобой и твоим господином, Амброзий из Рима, — ответил второй из вождей. — Дорога сюда была длинной, мы рады видеть, что нам подготовили пир.
Все шло по плану. И притворное величие Амброзия, и роскошные одежды императора Вортигерна, жирное мясо на вертеле, десять бочонков хмельного пива и даже вино, которого саксы отродясь не видали и очень быстро распробовали. Бывший центурион смотрел на правую часть зала, где расположились бретвальды со своими людьми и на левую, где сейчас мрачно пировала охрана Вортигерна из людей бывшего легиона вперемешку с теми южанами, которых первыми подкупил император. Им невдомек, понял тогда для себя Амброзий Аврелиан, что величие и сила Повиса сейчас призрачны и смутны, как дым. Вортигерн все продумал умело и очень талантливо, но один лишь шаг в сторону с этого лезвия, и все пойдет прахом. Уже сейчас сила его войска расколота надвое и вместе их держит лишь оловянная шахта. Зачем людям из легиона, пусть и не лучшим из многих, якшаться с разбойниками и отребьем? Зачем разбойничьим отрядам саксов из приграничья долго служить повелителю бриттов, которого можно ограбить и свергнуть? Амброзий смотрел на сакса по имени Лодегранс и понимал, что ничего хорошего никто из присутствующих от него не дождется. Ни он, ни Вортигерн, ни Хенгист и Хорса. Как сказал этот юноша Мерлин? «Здесь нет сторон, у каждого лишь своя собственная.» Во взгляде Лодегранса, обращенном на двух своих повелителей, не читалось ни преданности, ни почтения. Он приехал на эту землю разбогатеть и прославиться. С тем, кто встанет у него на пути, тот церемониться явно не будет. На мгновение, в голове Амброзия промелькнула наивная мысль: Вортигерн избил и унизил его на глазах у всех воинов, тот тоже должен быть начеку. Но царь Повиса — не император Рима с мыслями высоко в облаках. Он бывший раб и обычный солдат. Ему не нужно было предупрежденье.
Голос саксов выдернул центуриона из размышлений:
— Ну, так что же, посланник из Рима! — старший, Хенгист, казался захмелевшим и добродушным; лишь по взгляду Амброзий догадывался, что тот видит все трезво и ясно. — Ты человек из другого мира, но оказался на острове. Остался с человеком, которого подобные тебе не приняли бы…
«Гости перемолвились с императором лишь парой слов, — подумал Амброзий. — И все разговоры ведутся только со мной. Береги свою голову, «Аврелиан», здесь у каждого второго тщеславие — достойная причина убийства.» Но за всю свою жизнь он ни разу не бывал на подобных пирах. Эти великие варварские союзы — их правила для Амброзия были в новинку. Здесь все отражалось, как в кривом и причудливом зеркале.
— Как же так получилось, — продолжал добродушно Хенгист, пристально буравя Амброзия взглядом. — что знатный римлянин покинул своих и примкнул к нам, низменным варварам? Не придавило ли тебя, посланник из Рима, к земле стыдом и отчаянием?
В рядах его людей послышался хохот. Это был очень хороший вопрос, на который центурион не отвечал даже себе самому.
— По крови я такой же, как вы, — наконец ответил он Хенгисту, гостеприимно придвинув к нему ещё пива и мяса. — Почти что. Мать бриттка. В Риме я не был. Встреть ты меня на дороге, сакс, ты бы сказал, что я римлянин?
— Встреть я тебя на дороге, римлянин, я бы мечом потребовал меня пропустить.
— Видишь, как у нас много общего, сакс. Я сделал бы так же.
Лишь на мгновение смешки и гомон затихли — была ли это угроза со стороны людей из Повиса? — но затем почетный гость ударом ладони чуть не выбил из Амброзия дух.
— Да, ты прав, посланник из Рима, у нас много общего! За это стоит выпить, как думаешь? Будет здорово, если ваш император будет хоть на толику таким же, как ты! — он поднял свою огромную кружку, показывая каждому в зале, что он пьет за здоровье Вортигерна из Повиса, но подобное отношение беспокоило центуриона. Вортигерн громко смеялся вместе со всеми и мирно беседовал с Хорсой, будто не замечая ничего.
Еда на столе подходила к концу, оставалась лишь выпивка, долгая ночь, переговоры и смутные думы.
«Это правильно, — думал Амброзий. — что союзы заключаются на пирах, когда все сытые и захмелевшие. Двое голодных, трезвых и злых никогда не поладят друг с другом.»
Хенгист, сидевший рядом с ним, поднялся со своего места, точно скала в океане. Он пил уже шестую кружку и все ещё стоял на ногах. Это вызывало толику уважения к саксу.
— Я хочу, — громким голосом начал он. — поблагодарить гостеприимного хозяина этих земель! Императора Вортигерна, повелителя Повиса, Диведа и прочих бриттских владений. Человека, на осколках, создавшего новое царство. И пусть это царство ещё жалко лепечет, как дитя в колыбели, у него уже есть могущественные друзья и достойные воины! Вортигерн протянул нам руку дружбы и хочет увидеть нашу в ответ. Дадим ли мы ее? Ответь нам, Амброзий Аврелиан, посланник из Рима, посредник между двумя повелителями. Стоит ли нам протянуть руку помощи нашему младшему брату Повису? Будет ли достоен и верен он и его властелин?
Тут как раз все просто, думал Амброзий. Подобные речи были и у римлян, и у старых забытых Афин. Он тоже поднимется, скажет «да», все громко возрадуются и выпьют по новой. Сейчас это лишь красивая сцена, дань всех людей каким-то старым геройским традициям. Он встал и вытянул вперед искалеченную правую руку.
— Вождь саксов, видишь ли ты мою руку?
Хенгист посмотрел на него с удивлением и недоверием. Его можно было понять. Поздний вечер, он хотел ещё выпить и женщину, а не загадки.
— Я не вижу твоей ладони, Амброзий Аврелиан.
— Все верно, — ответил центурион. — Вортигерн отрубил ее мне.
В зале стало тише. В глазах Вортигерна мелькнуло что-то смутное и неясное — не гнев и не ярость, намек на досаду и удивление, будто предательство центуриона действительно могло его как-то задеть. Он молчал. Сегодня хвалебных песен он не дождется.
— Ты, вождь саксов, наверно подумаешь, что я лишился ее в бою или же за проступок. Или
