Генри Хаггард - Братья
– Да, а до сих пор его пили грешники; ведь именно им и наслаждались Клеопатра, царица египетская, и римлянин Антоний, о котором вы, как человек ученый, могли слышать. А вы, сэр рыцарь, что скажете о темном напитке? Мы зовем его «мавро». Это вино необыкновенное, оно простояло в бочонке двадцать лет.
– Я пивал худшее, – сказал Вульф и снова протянул свой рог, чтобы его наполнили.
– И если будете жить так долго, как вечный жид, не отведаете лучшего. Итак, сэры, купите ли вы вина? Если вы благоразумны, то запасетесь большим его количеством, потому что вряд ли вам когда-нибудь представится такой хороший случай, а это вино, белое ли, красное ли, продержится целое столетие.
Тут поднялся торг, и продолжался он долго. В какой-то момент англичане уже совсем собрались уйти, не купив ничего, но виноторговец позвал их обратно и предложил уступить им вино по их цене, если они согласятся взять столько бочонков, чтобы это составило полный груз телеги; он обещал доставить его ко дню Рождества. Наконец д'Арси и Джон согласились на это, довольные тем, что продавец, по восточному обычаю, поднес им подарки. Приору он дал сверток аграманта, который можно было употребить на отделку для алтарного покрывала или хоругви, Вульфу – оливковую рукоятку в виде ползущего льва. Вульф поблагодарил его и, немного смущаясь, спросил, есть ли у него еще вышивки на продажу. Услышав это, приор улыбнулся, быстроглазый киприот подметил его улыбку и спросил, нужна ли вышивка для дамской одежды; тут окружающие громко рассмеялись.
– Не смейтесь надо мной, джентльмены, – обратился к присутствующим купец, – как могу я, иностранец, знать дела этого молодого рыцаря? Могу ли сказать, есть ли у него мать, сестры, жена или невеста? Для всех у меня найдутся вышивки.
Он приказал слуге принести сверток, открыл его и начал выкладывать товары, действительно замечательно красивые. Наконец Вульф выбрал для рождественского подарка Розамунде покрывало из легкого шелкового газа, покрытого вышитыми золотыми звездами. Потом, вспомнив, что даже в таком деле он не должен пользоваться преимуществами перед Годвином, взял также тунику, вышитую золотыми и серебряными цветами, никогда не виданными им, потому что это были восточные тюльпаны и анемоны. Ее он решил передать Годвину, чтобы тот, когда захочет, сделал подарок двоюродной сестре.
Эти шелковые материи были очень дороги, и Вульф попросил у приора денег взаймы, но старый Джон уже истратил все, что у него было. Тогда виноторговец Георгий сказал, что он возьмет в городе проводника, сам привезет вино в замок и тогда получит плату за вышивки, надеясь продать еще какой-нибудь товар знатным дамам.
Он предложил также провести приора и Вульфа к устью реки, в котором стоял корабль, и показать им товары, бывшие, по его словам, собственностью компании кипрских купцов, которые пустились в странствия вместе с ним. Они отказались, так как уже подходил вечер. Зато Вульф сказал, что после Рождества он, вероятно, вернется в Соусминстер с братом, чтобы осмотреть судно, которое совершило такое длинное плавание. Георгий ответил, что он с удовольствием принял бы у себя рыцарей, но что, вероятно, руль поправят очень скоро, так как ему хочется отплыть в Лондон, пока стоит спокойная погода, с целью продать в столице главную часть своего груза. Он прибавил, что думал провести Рождество в Лондоне, но что из-за порчи руля ветер пронес их мимо устья Темзы, и, не войди корабль в реку Кроуч, они, вероятно, погибли бы. И он простился со своими покупателями, предварительно испросив у приора благословение.
Аббат Джон и Вульф уехали, очень довольные своей покупкой и Георгием, который показался им приветливым и любезным купцом. В этот вечер приор поужинал в замке и за столом вместе с Вульфом рассказал о купце. Сэр Эндрью смеялся, доказывая, что житель Востока заставил их купить гораздо больше вина, чем им было нужно, и что таким образом в выгоде остались не они, а Георгий. Потом пустился в рассказы о богатом острове Кипре, на котором побывал за много лет перед тем, о пышном дворе кипрского императора, о богатстве граждан. По его словам, уроженцы Кипра были самыми хитрыми и ловкими купцами на свете, такими осторожными, что ни один еврей не мог обойти их, а также отличными мореплавателями, унаследовав свое искусство от финикийцев, наконец, он прибавил, что все рассказанное о купце Георгии соответствовало характеру этого народа.
Таким образом, в умах обитателей Стипля не зародилось ни малейшего подозрения относительно киприота и его корабля, и в этом не было ничего странного, так как его история казалась вполне правдоподобной и причина его пребывания в Соусминстере была ясна и проста.
V. Рождественский праздник в Стипле
Через четыре дня после поездки Вульфа в Соусминстер наступило рождественское утро. Стояла дурная погода, а потому ни сэр Эндрью, ни кто-либо другой из его домашних не поехал в Стоунгейт, все присутствовали на мессе в церкви Стипля. Тут после богослужения старик по обычаю раздал своим арендаторам мелкие деньги и пожелал им счастья, предупредив, чтобы они не напивались в этот день, как это часто случалось в те времена.
– А вот нам и не представится случай напиться, – заметил Вульф по дороге в замок, – ведь этот купец Георгий не доставил нам вина, которого мне так хотелось выпить сегодня вечером.
– Может быть, он продал его кому-нибудь дороже, это часто делают его соотечественники, – с улыбкой ответил сэр Эндрью.
Они вошли в переднюю залу, и тут оба брата, по взаимному соглашению, поднесли свои рождественские подарки Розамунде. Она мило поблагодарила обоих и, рассматривая красивые вышивки, восхищалась ими. Когда ей сказали, что за материю еще не заплачено, она засмеялась и ответила, что, как бы они ни добыли тунику и покрывало, она наденет их вечером.
Около двух часов пополудни в комнату вошел слуга и сказал, что прибыла телега, запряженная тремя лошадьми и в сопровождении двух человек.
– Это наш виноторговец, он все-таки приехал вовремя, – сказал Вульф и побежал к нему навстречу; остальные пошли за ним.
Действительно, это был Георгий, завернувшийся в большой овчинный плащ, какие киприоты носят зимой, и сидевший на одном из своих бочонков.
– Простите, рыцари, – произнес он, спускаясь на землю. – У вас такие дороги, что хотя я оставил почти половину своего груза в Соусминстере, мне пришлось ехать сюда четыре часа от аббатства, и большую часть этого времени мы провели в глубоких рытвинах, которые страшно утомили лошадей и, как я боюсь, попортили колеса. Но все же мы наконец здесь, и, благородный лорд, – прибавил он, кланяясь сэру Эндрью, – с нами то вино, которое ваш сын купил у меня.
