Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ
– Я все буду делать: и учиться хорошо, и маме помогать, и лошадей растить, а особенно – ухаживать за Туганом. Ведь у него теперь ни отца, ни матери. Он один, ему трудно.
Сидящие одобрительно переглянулись, а Марзий сказала на радостях, что сын такой рассудительный:
– Я уже про себя решила: пусть мальчик наш завтра после уроков приведет своих друзей, я сделаю хычыны[18]. А наш отец, я знаю, зарежет для такого случая барана…
– Какого? – почти одновременно спросили удивленные отец и сын, подумав о «проклятом» баране.
– Того, который, как ему и положено, ходит в отаре. А вы небось подумали, об «этом», который вылизывает собачью миску? Нет, я пока не выжила из ума, чтобы такого глупого, нестоящего барана зарезать в честь подарка большого командира.
Марзий принялась планировать, как устроить торжество:
– Купим конфет, пряников и отпразднуем. Ну уж так и быть, куплю также кило сахару для этого самого Тугана, раз он остался без родителей.
Солтан подпрыгнул от радости, а когда лег, никак не мог уснуть, все время гладил руками лежащую рядом саблю.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Буденновский подарок будто переродил Солтана. Все, что он теперь ни делал – колол ли дрова, водил ли корову и овец на водопой, учился ли, помогал конюхам, – все он делал с увлечением.
Но, надо сказать, и дрался он теперь с особым азартом. Как-то так получалось, что для драки всегда находился повод. Сегодня, например, он подрался с одним мальчишкой из-за того, что тот, может быть и нечаянно, наступил ему на ногу и палец сильно разболелся. А вчера Солтан пришел домой из школы без единой пуговицы на шубе: тоже дрался, потому что задира Хасанов, одноклассник, сказал ему:
– У Лепшоковых, говорят, никогда не было в роду знатных людей.
– Как не было? – вспылил Солтан. – А разве вы, Хасановы, имели в роду такого борца, как мой дядя Унух, которого во всем ауле никто пока не положил на лопатки? Разве у вас был такой кузнец, каким считают дядю Идриса? Разве не мой отец берет призы на конных соревнованиях?
– Подумаешь! Не отец твой берет, а кони.
И тут началась потасовка.
Так почти каждый день. Но ни разу Солтан не жалуется дома, молча переносит упреки мамы за свою пострадавшую в драках одежду. Наверно, маршал Буденный не дрался, когда был таким, как Солтан, но что делать, если так получается.
Как бы там ни было, но если не считать этих стычек, то Солтан переменился в лучшую сторону. А все из-за сабли. Над кроватью Солтана висит портрет маршала Буденного, а пониже – его же фотография среди работников завода. Над изголовьем Солтана отец сделал сосновую полку, и на ней красуется драгоценная сабля. Несколько раз в день Солтан осторожно и торжественно берет ее оттуда и, налюбовавшись вдоволь, кладет обратно.
Школьные товарищи Солтана то и дело приходят посмотреть на подарок маршала.
– Если позволишь подержать шашку, я дам тебе насовсем свои сани, подбитые железом, – скажет кто-то.
– А я дам все свои альчики! – предлагает другой.
– А я – самую большую юлу, – готов третий.
– А я принесу сахару для твоего Тугана, – сулит еще мальчишка.
– Ничего я брать не буду, – сердится Солтан.
Одним он разрешает совсем «бесплатно» потрогать саблю, а другим – с условием: если они будут за него дежурить в классе и если девочек не будут трогать.
Однажды учительница Солтана решила посвятить специальный урок жизни и деятельности Семена Михайловича Буденного, хотя завуч сказал, что это не входит в программу. Она показала множество фотографий маршала, рассказала о его полководческих делах, о его двукратном приезде сюда. Сабля же Солтана пошла в классе по всем рядам, так что каждый мог потрогать ее своими руками и налюбоваться. Под конец учительница рассказала, какими должны быть буденновцы, а что все ребята аула причисляли себя к ним, она знала хорошо. Еще бы, завод носит имя прославленного маршала, а аламатцы работают на заводе и гордятся тем, что небольшому аулу Аламат, на зависть крупным селам района, выпала честь водить дружбу с прославленным воином.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Жеребята тяжело переживали разлуку с матерями, хотя первое время кобылицы находились совсем рядом, за загородкой из жердей. Сначала малыши сбавили в весе, перестали резвиться. Но постепенно они стали приходить в себя, начали есть: видно, раны уже болели меньше.
Туган, казалось, уже забыл своих родителей. На жеребят он не обращал внимания. Ему нужен стал только Солтан. Жеребенок запомнил, что Солтан всегда идет сюда по одной и той же улице: Абдул не раз замечал, как Туган, прервав кормежку, устремлял взор именно туда и гадал: Солтан ли показался вдали или кто другой? Солтан спешил угостить его сахаром, но Тугану дороже сахара была ласка: он тыкался в ладонь мальчика головой, желая, чтобы Солтан погладил его. И сразу веселел, преображался. Стоило в это время подойти кому-нибудь другому, как жеребенок настораживал уши и копытца его задних ног готовы были нанести пришельцу ощутимый удар.
Солтану не надоедало играть с ним. Особенно нравились обоим догонялки: Солтан начинал убегать, а жеребенок мчался за ним, легко обгонял и становился поперек дороги Солтана. Нравились им и прятки: Солтан прятался и двукратно свистел, а Туган должен был безошибочно определить, где искать друга. Он становился там и ждал, недоуменно поводя глазами и навострив уши. Солтан моментально выходил из укрытия и кидался на шею Тугану.
Солтан в свободное от школы время кормил косячок жеребят, гонял их на водопой. А главное, он следил, чтобы Туган был всегда ухожен: чистил его шерсть мягкой скребницей, вытирал белоснежное тело влажной тряпкой, гриву расчесывал материнским гребешком. Все это нравилось Тугану.
Для жеребят культурной группы, да и для других, началась новая жизнь. Разработан для них специальный рацион кормления. Ведь еще когда они были под матерями, осенью, а трава начала подсыхать и молоко кобылиц – уменьшаться, жеребят понемногу подкармливали, приучая их к «взрослой» еде.
Постепенно начались и оповаживание, обтяжка – обучение жеребят.
С разрешения отца, который уже работал тренером, Солтан начал заниматься обучением Тугана. По сравнению с другими жеребятами Туган был немножко «грамотным» – он знал призывную команду своего друга. А прочих жеребят надо приучать даже и к этому, к тому, чтобы они знали своего хозяина. Были также бестолковые малыши, что вообще пугались любого человека, дичились всех.
Учение началось. Солтан положил в рот Тугану кусок сахара и приготовил недоуздок. Пока жеребенок расправлялся с гостинцем, Солтан тихо, мягко надел – впервые! – на его голову недоуздок. Жеребенок, казалось, не заметил этого. Но когда Солтан, потянув ремень, хотел повести Тугана за собой, такое началось! Солтан думал, что у него отнимется рука: Туган кидался во все стороны, во что бы то ни было хотел высвободить голову из недоуздка. Глаза его, такие красивые, черные глаза, были страшны и налились кровью. Он во что бы то ни стало хочет оставаться свободным! Солтан растянулся на земле, не в силах удержать повод. А Туган, вырвавшись на свободу, помчался в дальний угол конюшни и стоял там, приняв злой, дикий вид.
