Тайна Северного креста - Карус Итела
Так Янек узнал, что имя плененного им воина – Ласло, и он незаконный сын хозяина больших земель и огромных табунов первоклассных коней. А тот богато одетый воин, что сбросил его с коня, его сводный старший брат. Уважая благородное, пусть и незаконное происхождение Ласло, Янек дал ему свободу и предложил место своего оруженосца. Венгр согласился охотно, и никогда после ни один из них не пожалел об этом. Вместе они прошли немало сражений, и Янек всегда был уверен, что его верный оруженосец надежно прикроет его спину.
Сейчас Ласло жестоко страдал от насквозь промокшего леса. И Янек позволил ему ночевать в шалаше. Вдвоем они удобно устраивались под большущей медвежьей шкурой и хоть ночью отогревались всласть.
Вместе с войском князя Скирвойло шляхтичи сделали несколько удачных вылазок и оставили лежать в жмудских болотах еще несколько десятков тевтонских воинов. Рыцаря не положили ни одного, все больше были неопоясанные тевтонские воины и кнехты. Янек был недоволен. Ему хотелось схватиться один на один с немецким рыцарем.
Вскоре пришла удивительная весть. Стало известно, что в жмудские леса пробирается с отрядом сам пан Пешек из Седловиц. Это было двойной радостью. С одной стороны, пан Пешек был прославленным рыцарем, грозой тевтонцев. А с другой стороны, радовало известие, что он жив и на свободе. Ведь всем уже было ведомо, что несокрушимый воин пропал и, скорее всего, томится в подземелье одного из тевтонских замков.
Навстречу пану Пешеку снарядили небольшой отряд. Двое из пребывавших в лагере жмудских старост поехали с десятком воинов, чтобы оказать честь прославленному рыцарю.
В то утро густой туман упал на жмудские леса, накрыв все непроницаемым белым плащом. В десяти шагах уже ничего было не разглядеть за белой пеленой. Из этого тумана в полной тишине вдруг возникли всадники. Среди них приковывала внимание могучая фигура пана Пешека из Седловиц. Суровый, сильный воин сидел на огромном коне, вооруженный столь же впечатляющих размеров копьем. На боку его был прикреплен меч таких габаритов, что, казалось, был изготовлен для великана. А на щите красовался большой зубр, опустивший голову и роющий землю огромным копытом. Он и сам был как могучий лесной зверь, завалить которого далеко не всякому рыцарю под силу. Рядом с паном Пешеком на изящном сером в яблоках скакуне ехал совсем молодой шляхтич, безусый мальчишка, но с гордой осанкой и решительным взглядом темных как ночь глаз. Увидев этого шляхтича, Янек вдруг почувствовал, как сердце задрожало и ухнуло куда-то вниз, будто молнией его пронзило.
«Что это со мной? – растерянно подумал он, – так и до греха недалеко. Тьфу-тьфу-тьфу, сгинь, наваждение».
Но трепет сердца не уходил, а глаза невольно тянулись к молодому шляхтичу, уже легко спрыгнувшему с коня и поклонившемуся князю Скирвойло.
Жмудский владыка встретил приезжих с большой радостью. Отряд у пана Пешека был невелик, но сам он в битве десятерых стоил, это все знали. Прибывших провели к приготовленным для них шалашам, из которых самый большой был предназначен прославленному рыцарю. Всем не терпелось узнать, как вырвался из лап проклятых тевтонцев могучий воин. Но законы гостеприимства были живы и здесь, в лесу, – приезжим дали передохнуть.
В тот день впервые за долгое время над промокшими насквозь жмудскими лесами проглянуло солнышко. Тяжелые тучи разошлись, и в прогалинах победно светилось голубое небо. В лучах показавшего, наконец, свой лик светила драгоценными каменьями засверкали капли воды на листьях и ветках. Настроение у людей сразу улучшилось, сердца их преисполнились надеждой. Пусть не греет уже осеннее солнышко, но в душу светит.
Немного позднее, когда гости отдохнули с дороги, в центре лагеря развели большой костер и все уселись около него, кто ближе, кто дальше. Только выставленные в дозор воины несли свою службу далеко отсюда, но такова уж была их доля, им обо всем расскажут после.
Пан Пешек знал, чего от него ожидают собравшиеся вокруг люди, и, не мешкая, приступил к рассказу. Он поведал о том, как коварно был захвачен в плен недалеко от своего поместья, на мазурском берегу – на него и на его воинов просто набросили сети. Воинов тут же перебили, а его отвезли в крепость Мальборк. Громада эта возвышается над рекой как знак могущества ордена и его непобедимости. Пленника бросили в подземелье, заковали в цепи и посадили на хлеб и воду. И каждый день рассказывали ему, что ожидает его, когда прибудет рыцарь Отто фон Снехштейн, горящий желанием отомстить за гибель брата. Немцев выводила из себя не столько личная слава пана Пешека в битвах и на ристалищах, сколько память о страшном Мазурском кресте, что поставили селяне тевтонцам на его земле. Он и только он, считали крестоносцы, должен был в первую голову ответить за это злодеяние. А уж какова будет расплата, решит рыцарь фон Снехштейн. А он, говорят, и так лют, а после страшной и оскорбительной для чести семьи гибели старшего брата вообще озверел. Так что потеха в Мальборке ожидалась знатная. А сам пан Пешек мог только собирать силы и мужество, чтобы с достоинством принять все муки, ему уготованные.
Но тут, не в добрый час для немцев, появились в замке княгиня Мазовецкая и иноземные рыцари. Особо важным был богатый лорд из Англии, посланец их короля. Как проходили словесные баталии, к освобождению его приведшие, пан Пешек не слышал, разумеется. Но результату их был рад сверх меры. И когда покидал зловещую тевтонскую цитадель, дал слово отомстить немцам за те муки, что готовили они ему. И поехал в жмудские земли, подальше от своих владений и реки Древенцы. Там коварные тевтонцы не дадут ему сейчас покоя, измыслят еще какую-нибудь каверзу.
Видя заинтересованные взгляды, что бросали присутствующие на молодого его спутника, пан Пешек пояснил, что юноша этот – сын его друга близкого и соседа, который погиб около года назад в схватке на границе. Уезжая, он не решился оставить юного паныча в особенно опасных сейчас местах. Ведь крестоносцы не раз уже похищали детей дворянских с последующим требованием выкупа. Король Краковский сильно из-за этого гневался и магистру великому претензии высказывал. Но сейчас из мести могут зло сделать. Вот и взял он юного шляхтича с собой. Пусть на сражения посмотрит, может, чему-нибудь научится. Он зеленый еще совсем, да и меча в руке не держал. Однако смелости ему не занимать. Так закрылся вопрос со спутником пана Пешека. Все приняли это спокойно и обещали оберегать молодого паныча. Только Янек томился почему-то и не мог понять сам себя.
В ближайшие дни жмудинское войско, пополненное силами шляхтичей и могучего рыцаря Пешека из Седловиц, совершило два успешных нападения на тевтонцев. На этот раз побиты были два больших отряда: один пеший, не менее полусотни воинов, другой конный. И тут исполнилось желание Янека. В отряде было трое тяжеловооруженных, грозных на вид тевтонских рыцаря. С одним схватился пан Пешек из Седловиц и положил его на землю очень скоро, казалось, и сил он для этого особо не прикладывал – вот что значит талант воинский, не зря его немцы так боятся и ненавистью исходят от одного его имени. Другого рыцаря перехватил молодой шляхтич Дрожко из Леончицы, что под Варшавой. Ему страсть как хотелось стать опоясанным рыцарем. На ристалищах он мог состязаться только с равными себе, ни один опоясанный рыцарь не принял бы его вызова. И теперь молодой Дрожко рвался в бой. Однако силы были неравны. Немецкий рыцарь стал теснить его и уже готов был поразить, как на помощь молодому неопытному шляхтичу пришел пан Пешек. Быстро расправившись со своим противником, он кинулся на рыцаря противника, наседавшего на Дрожко. Одним ударом вышиб его из седла и кинулся в самую гущу завязавшегося боя, где отчаянно сопротивлялись немецкие воины. Они были хорошо защищены железными доспехами и пользовались своим преимуществом перед одетыми в шкуры жмудинами. Но те были более верткими, на своих неказистых с виду, но выносливых малорослых лошадках они носились вокруг тяжелых, малоподвижных немецких воинов, нанося им неожиданные удары с разных сторон. И здесь им очень помогали секиры, которыми они уже отлично владели. То в одном, то в другом месте падал с коня закованный в броню тевтонский воин – одного сбивал удар по голове толстенной дубины, другого срезало поблескивающее в солнечных лучах лезвие боевого топора. Но и жмудины понесли заметные потери. Были среди них убитые и немало уже раненых. Ворвавшись в это живое месиво, где смешались кони и люди, стоял дикий невообразимый шум, пан Пешек принялся крушить немцев.
