Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий
Стивен фыркнул. Он прекрасно знал, как Джек не любил говорить плохо о старых сослуживцах, и, уважая этот принцип теоретически, на практике находил его раздражающим.
Знакомство Джека с лордом Клонфертом действительно было коротким, но оно оставило свой след. Они оба были посланы на шлюпках захватить, сжечь или потопить приватирское судно, укрывшееся в широкой, изобилующей мелями речушке, вне досягаемости орудий «Агамемнона». Эстуарий зарос мангровыми кустами, каналы через илистую отмель не были размечены, и проход ими и сам по себе был довольно сложной задачей, в данном случае еще усугублявшейся огнем с приватира и с береговой батареи.
Шлюпка Клонферта пошла северным каналом, Джек выбрал южный; перед финальным броском через открытый плес к борту ошвартованного приватира шлюпка Клонферта была прикрыта небольшим выступом берега, находясь при этом ближе к противнику.
Джек вылетел из узкого прохода, размахивая шляпой и издавая воинственный клич, подбадривая своих людей криками «Навались!», и направился сквозь густой дым к клюзам правого борта. Он был уверен, что Клонферт поддержит его с другого борта, но ответный клич был криком скорее зрителей, чем участников: шлюпка Клонферта и не думала двигаться с места. Джек понял это, когда до вражеского борта оставалось каких-нибудь пятьдесят ярдов — отступать было поздно, и они рванулись вперед. Экипаж приватира дрался отчаянно, несколько человек из команды «Агамемнона» было убито, среди прочих гардемарин, которому Джек симпатизировал, еще больше было ранено. Несколько минут вообще было неясно, чей будет верх — жестокая страшная короткая схватка, рукопашная глаза в глаза в свете умирающего дня. Наконец капитан приватира швырнул свои разряженные пистолеты в голову Джеку и, прыгнув за борт, поплыл к берегу, сопровождаемый большей частью оставшейся команды. Они искали не спасения — на берегу стояла вторая батарея из снятых с судна орудий, которую они развернули, чтобы картечью в упор вымести с палубы англичан.
Хотя Джек успел получить тяжелый удар по голове, разум он не потерял и еще до первых выстрелов обрубил канат и отдал фор-марсель под начинающийся вечерний бриз, так что судно уже получило ход, когда началась пальба. Удача не оставила его, он смог провести судно через канал, не посадив его, и легкий ветерок вынес их в море. Картечный залп все-таки достал их, ранил одного матроса, перебил бегин-гардель, а самого Джека зацепил по ребрам, бросив в лужу крови на палубе и оставив след, как от раскаленной докрасна кочерги. Они подобрали другую шлюпку и вернулись к «Агамемнону», командование принял Клонферт.
Джек был едва в сознании, когда они вернулись на борт «Агамемнона». Он очень горевал об убитом мальчишке, его разум был затуманен болью и лихорадкой, что наступала так быстро в том климате, и жаркие оправдания Клонферта: «Я сел на илистую отмель — я оказался под прицелом береговой батареи — двигаться дальше было самоубийством — я как раз собирался высадиться на берег и зайти с тыла, когда Обри начал свой великолепный штурм», — виделись ему чем-то мелким и неинтересным. Позже, когда Джек вновь встал в строй, ему показалось странным, что в официальном донесении его имя пропустили, зато уделили немалое внимание Клонферту. Впрочем, старшим был Клонферт, к тому же, дюжина матросов из команды приватира спряталась внизу и сдалась, когда судном уже командовал он, так что их записали на его счет.
Но в это время Клонферта перевели на «Марс», и Джек, приписанный к «Агамемнону», вскоре забыл об инциденте, сохранив лишь внутреннее убеждение что Клонферт либо нерешительная бестолочь, либо трус. Ни один из других офицеров своего мнения не высказывал, но их молчание было красноречивым. В суете последующих успешных лет Джек едва помнил Клонферта, и то в основном благодаря шуму, который периодически поднимался вокруг имени последнего в газетах. То он был приговорен к возмещению ущерба за преступные разговоры с миссис Дженнингс, то оказался под военным судом за рукоприкладство в отношении другого офицера на квартердеке «Рэмиллиса», то вдруг удостоился похвал в «Газетт». Военный суд закончился увольнением со службы, и, хотя позже Клонферт был восстановлен приказом, он потерял в продвижении. Однако за время отставки своей он успел послужить в Турции и опыт этот сослужил ему добрую службу потом, когда, уже вновь королевским офицером, он сопровождал сэра Сиднея Смита. Он был с этим расфуфыренным джентльменом в Акре, когда Смит заставил Бонапарта отступить, и в других весьма достойных делах, в основном на берегу. Смит всячески превозносил Клонферта в своих открытых письмах, впрочем, судя по всему, они неплохо подошли друг другу. Их часто видели гуляющими вместе по Лондону в восточных одеждах, и именно Смиту Клонферт был в итоге обязан своим нынешним званием коммандера.
Джек прекрасно представлял, как «Газетт» может скрыть правду и распространять заведомую ложь, но он также знал, что они не выдумывают победы, по крайней мере, такие, как уничтожение турецкой эскадры или заклепывание орудий в Абидосе, и, поэтому, начал считать, что, возможно, ошибался, приписывая Клонферту недостаток отваги. Однако, Джек недолго размышлял об этом: не говоря о том, что Клонферт был не из особо привлекательных людей, он еще и был сторонником Смита, а Смит, хотя и не без отваги, был самовлюбленный фат, причинивший в свое время Нельсону массу неприятностей на Средиземноморье. А уважение Джека к Нельсону было таково, что противники адмирала никогда бы не снискали расположения капитана Обри. Его разум перешел на соперничество адмиралов и на его последствия, часто гибельные, на проблемы, создаваемые высшим, при этом, естественно, удаленным от театра военных действий командованием.
— Ну, братец, о чем-то ты здорово задумался — окликнул Джека Стивен, — мы этак пройдем аккурат через мои водоросли, если ты не придешь в сознание. Что это так захватило тебя? Страшные французы, не иначе?
— Безусловно, — ответил Джек, поднимая весла, — и из-за них тоже у меня сердце не на месте. Но что занимает меня куда больше по мере приближения к Мысу, так это возможный вымпел, и то, что он за собой влечет.
— Я тебя не совсем понимаю… Чуть левее, пожалуйста, мне показалось, я вижу какое-то головоногое среди водорослей. Удрал, шельмец… Греби аккуратно, а я спущу свою маленькую сетку. Так вот, я не понимаю: наш корабль уже несет вымпел, совсем неплохой вымпел, полагаю, ты это замечал.
Стивен кивнул в сторону «Боадицеи», с мачты которой свешивалась длинная лента, демонстрируя ее принадлежность к действующему флоту.
— Я имел в виду широкий вымпел.
