Дорога Токайдо - Лючия Сен-Клер Робсон
— Вспомни слова человека, который мудрее нас с тобой. Не стреляй в бою из чужого лука, не езди на чужом коне, не обсуждай чужие ошибки… — Он умолк, предлагая Кошечке закончить цитату.
— Не вмешивайся в чужую работу, — с горечью договорила она и подумала: «Но это ведь моя работа».
Кошечка напрягла зрение и слух, пытаясь разобраться в том, что происходит в усадьбе Киры. С ее наблюдательной вышки схватка во дворе выглядела беспорядочной суетой, игрой света и тени, в сопровождении какофонии разнообразных звуков. Из дома доносились пронзительные женские крики, грохот падающей мебели и треск рвущейся бумаги: воины Оёси искали Киру. Бой перекинулся со двора в сад.
В соседних усадьбах зажегся свет, вскоре на их крышах появились люди, большинство из которых испуганно приглядывалось к мечущимся огням: не начался ли пожар? Слуги, посланные хозяевами разузнать, в чем дело, бежали на шум схватки.
Оёси раскрыл складной стул и теперь замер на нем перед воротами усадьбы Киры, а его седые соратники, Хара и Масё, ходили из стороны в сторону, охраняя вход. Когда возле старцев собралась небольшая группа людей, Хара и Масё сказали им несколько слов, и толпа быстро рассеялась. Слуги вернулись в дома своих господ.
Потом Масё тоже раскрыл стул и сел рядом с Оёси, а Хара продолжал ходить перед воротами, как заведенный. Кошечка и Хансиро ожидали, что соседи Киры придут ему на помощь, но ворота всех окрестных усадеб оставались запертыми: соседи бывшего церемониймейстера благоразумно решили держаться в стороне от этого дела.
Примерно в середине часа Тигра шум боя утих. Кошечка со своей вышки видела неподвижные тела воинов. Они валялись везде, во всех углах двора и сада, на ступенях особняка, на террасе и на пороге казармы. Она слышала треск ломающихся вещей и женский плач. Разыскивая врага своего князя, воины из Ако разбивали сундуки, разламывали потолки и кромсали мечами постельное белье. Усадьба Киры была небольшой, но и в такой скромной по размеру постройке имелось много мест, где мог спрятаться человек.
Луна почти закатилась, на востоке у края неба появилась полоска бледного света, а свистка, означающего, что Кира найден, все не было. Кошечке казалось, что она сойдет с ума от ожидания. Чтобы успокоить любимую, Хансиро слегка коснулся своим рукавом ее рукава и придвинул свою руку к ее руке. Их ладони и раньше лежали рядом, теперь ладонь Хансиро накрыла ладонь Кошечки.
Хара и Масё после долгого совещания с Оёси повернулись и скрылись за воротами. Советник остался один. Он сидел на своем складном стуле среди утоптанного снега и выглядел спокойным, как воплощение Будды, но казался очень одиноким. Словно все его друзья разом отвернулись от него. Словно он, главный зачинщик этой схватки, был почему-то отстранен от участия в ней. Неужели Кира ускользнул? Неужели все труды и старания Оёси были напрасны?
— Они подходят, — вдруг произнес Хансиро.
Кошечка повернулась, посмотрела туда, куда глядел воин. Она увидела похожую на гребень дракона тень, двигающуюся через мост со стороны округа Фукагава. В квартал Хондзё входил отряд лучников. Их было около тридцати, но стрелки князя Уэсудзи считались лучшими в стране, а ронины из Ако теперь, верно, еле держались на ногах от усталости.
Кошечка протянула руку к железному пруту, висевшему рядом с большим колоколом, но Хансиро остановил ее руку.
— Если мы ударим в колокол, воины Оёси схватятся с отрядом Уэсудзи. Глава школы «Новая тень» писал, что когда воины достигают вершины в искусстве боя на мечах, меч становится им не нужен.
— Что же ты предлагаешь?
— Применить силу убеждения. Я спущусь и поговорю с ними, а тебе лучше остаться здесь.
Кошечка обошлась без слов: достаточно было одного взгляда, чтобы Хансиро понял ее ответ. Воин из Тосы улыбнулся, он и не рассчитывал всерьез, что она останется в стороне.
— Если они убьют нас, мы, по крайней мере, их задержим, — сказал он.
Вдруг на крышах домов, расположенных вдоль пути лучников, бесшумно возникли черные тени.
— Ты же сказал: Тюбэй дал слово, что его люди не вмешаются в бой.
— Они там не для того, чтобы сражаться, — ответил Хансиро, уже спускаясь по лестнице. — Мы используем их как шашки на доске для го — окружим противника и закончим игру вничью.
Таща Кошечку за собой, Хансиро побежал по задворкам, мерзко вонявшим мусором и нечистотами. Они выскочили на главную улицу Хондзё и замерли в ожидании. Тень капюшонов скрывала их лица.
Лук Хансиро висел у него за спиной, тетива была спущена, а мечи воина оставались в ножнах. Кошечка держала нагинату, лезвие которой оставалось вертикальным и покоилось в чехле, конец древка упирался в сугроб.
Когда отряд лучников приблизился к мнимым пожарным, Хансиро заговорил:
— Друзья, мы не враги ни вам, ни вашему господину.
— Мы выполняем приказ, — ответил начальник отряда. Это был воин средних лет, явно очень умелый боец. Уроженец северной Ёнэдзавы, он не слишком жаловал столичных самураев. В Хансиро он сразу распознал равного себе, а такие бойцы встречались в Эдо не часто.
Хансиро подошел к самураю совсем близко, чтобы иметь возможность говорить тихо, и кивком указал вверх. На светло-сером фоне небес были четко видны силуэты почти сотни бойцов-отокодатэ, стоявших на гребнях крыш. Люди Тюбэя специально встали так, чтобы лучники увидели их оружие — деревянные молотки, плотницкие топоры и крестьянские косы. В боковых улочках заскрипели, закрываясь, ворота.
Начальник отряда понял, что его воины могут оказаться в ловушке: здесь, между двумя сплошными рядами фасадов, им некуда будет двинуться, если противник нападет на них. Ему придется выбирать, биться с мужиками или отступить. Ни то, ни другое его не радовало.
— Вам приказано прийти на помощь некоему князю. Но я уверен, что ваш господин совсем не желает, чтобы вы пачкали свое оружие в крови этого мужичья.
— Это правда, — согласился начальник отряда. Он действительно получил указание не поднимать шума на улицах.
— Этот невежественный сброд из Хондзё — вспыльчивые и непредсказуемые люди. И они имели наглость заинтересоваться этим делом. Мне кажется, если вы сделаете хотя бы один шаг вперед, они нападут.
Хансиро видел, что начальник отряда не боится шайки безродных ремесленников и не считает своего собеседника трусом. Кроме того, они оба помнили, что правительство запрещает посторонним вмешиваться в сведение
