Окись серебра - Виктория Александрова
— У тебя глаза воспалённые, — возразил муж.
— Просто плохо спала, — вздохнула она. В глазах и правда стояла резь.
Повисла тишина. Кристина даже слышала, как громко стучит её сердце. Ещё днём она приказала растопить в кабинете очаг, и теперь здесь было тепло, даже жарко, однако внутри у неё всё холодело от страха. Ногтями она впилась в кожу, зубы стиснула, чтобы не клацали от дрожи, а в голове пульсировал лишь один вопрос: «Как ему сказать?»
— Я беременна, — выпалила она и резко взглянула в его большие зелёные глаза. Вот бы у их сына были такие же — так красиво… — Лекарь сегодня сказал, что уже месяц. Возможно, мальчик.
Генрих молчал, и ей стало тревожно. Ну вот, она боялась, что он воспримет новость с недоверием — так и произошло. В его глазах читался немой вопрос.
— И… что-то не так? — поинтересовался он осторожно. — У тебя с этим какие-то трудности?
— Сейчас — нет, но во время войны у меня долгое время не было крови… — призналась Кристина. — Я боялась, что не могу иметь детей, и не знала, как сказать тебе об этом. Теперь всё в порядке, но я волнуюсь, вдруг это как-то скажется…
Тогда он порывисто обнял её, и ей даже послышалось, что кости хрустнули. Кристина прижалась щекой к его плечу, чувствуя, какая холодная и гладкая на ощупь кожа его камзола. В глазах внезапно встали горячие слёзы, а с души словно упал огромный камень.
— Всё будет хорошо, слышишь? — тихо сказал Генрих, поглаживая её волосы. — Если всё-таки родится мальчик — Джеймсом назовём.
Последняя встреча[8]
1395 год от Великого Затмения, февраль
Телега мерно раскачивалась и то и дело подпрыгивала на ухабах. Натали крепко вцепилась в жёсткие доски без опаски порезаться гвоздём или получить занозу. Она ехала спиной, откинувшись на наваленное в телегу сено и свесив ноги, и отчего-то было страшно обернуться и взглянуть на приближающийся замок. Она спиной чувствовала эту каменную громаду, возвышающуюся на холме над небольшим городком и ивовой рощей, и это ощущение навевало страх.
Телега остановилась возле одного из домов городка.
— Приехали, — сообщил возничий, — дальше сама.
Натали благодарно кивнула и спрыгнула с телеги, которая тотчас же покатила прочь, через большие деревянные ворота, во двор дома. Девушке повезло встретить этого доброго человека недалеко от въезда в городок — до этого она шла пешком всё утро и изрядно устала, а он согласился подвезти её и даже не попросил ничего взамен…
— Спасибо! — крикнула Натали ему вслед.
Она огляделась. Городок у подножия Эдита был совсем крохотным, куда меньше Нижнего города… К тому же он был грязнее, мрачнее и явно малолюднее. Хотя, может, просто налицо последствия войны.
Холм, на котором располагался замок, был гораздо ниже холма Эори. Но тот был довольно-таки пологим, а этот — крутым и каменистым, и в мыслях у Натали мелькнуло, что штурмовать карперовским головорезам его было явно сложно… И Оскару затем отбивать — тоже. Но ведь он справился…
А вот она совсем не справлялась. Пустота в груди с каждым днём всё росла и росла, душу разрывало на части безудержное чувство вины, а осознание внезапно налетевшего одиночества мешало спокойно дышать. Столь сильные чувства оказались для Натали неожиданными, раньше она думала, что не была способна на такое… Хотя раньше и повода чувствовать нечто подобное у неё попросту не было.
Ещё дико мучила совесть из-за того, что Натали оставила леди Кристину. Но у неё больше не было сил находиться в Эори, где каждый камень напоминал об Оскаре, и никакого спасения от этой боли она найти не могла. Девушка пыталась забыться, отвлечься, полностью погрузившись в работу, но всё было бесполезно. Поэтому сразу после свадьбы своей госпожи она решилась уйти. Леди Кристина отнеслась к просьбе Натали вполне спокойно, с пониманием, хотя было видно, как она расстроена из-за этого.
Размышляя надо всем этим, Натали медленно шла по узким улочкам, приближаясь к замку. День выдался не сильно холодным, стояло безветрие, за что девушка то и дело благодарила Господа: идти сюда в метель и страшный мороз было бы просто невозможно. Натали поправила тёплый платок из серой шерсти, стряхнула солому с полов отороченного кроличьем мехом плаща — без помощи леди Кристины она бы ни за что не смогла купить плащ даже с самым дешёвым мехом… На ней было шерстяное чёрное платье, достаточно тёплое, чтобы спасти от холода, но ни оно, ни плащ, ни запасные вещи в сумке уж точно не уберегли бы её во время метели.
Иногда Натали встречала патрульных гвардейцев, но они не обращали на неё никакого внимания. Да и с чего им на неё глазеть: Натали ничем не выделялась ни одеждой, ни поведением, не вызывала никаких подозрений и по сути не отличалась от других жительниц этого городка. Поэтому гвардейцы даже не смотрели на неё, проходя мимо. Впрочем, вряд ли они поступят так же, когда она попробует пройти в замок…
Натали не очень понимала, на что надеется. Вряд ли её туда пустят — скорее, просто выгонят, дай Бог, без побоев… Но она всё же упорно шла к холму: ноги сами несли её по заснеженной тропинке, словно путь был ей хорошо знаком, словно она знала здесь каждый обледенелый булыжник, каждую лужицу, каждое припорошенное снегом деревце. Словно кто-то вёл её.
А ведь Оскар обещал отвезти её сюда в их первую и единственную ночь. «Когда всё это кончится», — сказал он тогда. Тогда им обоим хотелось верить, что кончится всё — и война, и ненависть и боль, — всё, кроме их любви. Но в итоге кончилась и она.
Странно, но Натали не чувствовала горячих слёз, не ощущала этой привычной рези, этих сдавливающих горло и разрывающих грудь рыданий. Видимо, все свои слёзы она уже выплакала.
Она медленно поднялась на холм и взглянула на замок: на главной башне реяло знамя — серая ветка шиповника на жёлтом фоне. Но Натали ни разу не видела Оскара в этих цветах — обычно он носил чёрное, и это, несмотря на мрачность, было довольно красиво. Теперь же в чёрное пришло время облачиться ей.
Несколько стражников то и дело расхаживали по стенам, а у главных ворот стояло двое. Они одарили её своим бесценным вниманием лишь тогда, когда она приблизилась к воротам. Один поудобнее перехватил копьё, будто Натали была похожа на вооружённого до зубов убийцу, нахмурился и спросил:
— Что надо?
Девушка вздрогнула от
